Пограничными тропами
Шрифт:
— Товарищ командир! — ближе к свету пробрался Прохоров. — Однажды на Кубани мы в окружение попали. В гражданскую. Так один охотник научил нас набивать порохом стреляные винтовочные гильзы и лить из дроби самодельные пули. Три дня мы отбивались такими патронами от наседавших белоказаков… Может, нам попробовать?
— Что ж, давайте, товарищ Прохоров, — согласился Слесарев. — Вам Фейсенко передаст весь огнеприпас. А бойцам я прикажу сейчас же собрать все стреляные гильзы и беречь их как зеницу ока. Тогда мы сможем
Приказ такой был отдан. Но выполнить красноармейцы не успели. Бандиты снова бросились на штурм, на сей раз с трех сторон. И лишь со стороны реки не слышалось стрельбы.
Из бойниц ударили выстрелы пограничников. Вступили в бой и землеустроители, паля из своих «тулок» и «зауэров». И снова бандиты откатились, неся потери.
Наткнувшись на организованное сопротивление, Кивлев не на шутку разгневался. Как потом утверждали на допросах очевидцы, он грозился повесить Кряжина, не сумевшего выполнить его приказ. Но для этого сначала нужно было взять кооператив, оказавшийся крепким орешком.
И главарь приказал готовиться к решительному штурму, который был назначен на утро.
Использовали передышку и осажденные. Прохоров набрал себе помощников из местных охотников и подводчиков. Они выбирали из собранных гильз сгоревшие капсюли, вставляли новые, насыпали порох… В кузнице на вздутом горне плавили в пустых консервных банках свинец. Воловский ладил формы для отливки пуль.
А Слесарев собирал ручной пулемет Дегтярева. На рассвете к нему подошел Прохоров, держа в горсти патроны.
— Вот, товарищ командир, наша продукция. Можно попробовать.
— Молодец! Сейчас и попробуем.
Слесарев заложил в магазин винтовки пять патронов, дослал один в канал ствола и выстрелил вверх.
— Пойдет! Только пулемет заряжать ими не будем. Для Дегтярева соберем настоящие патроны.
Скоро пулемет был установлен на крыше. Сам Слесарев снарядил один-единственный диск. И на него ушли почти все патроны. Зато когда утром бандиты пошли на штурм, двух коротких очередей оказалось достаточно, чтобы их отбросить.
Начался второй день осады. Работал вовсю кустарный патронный завод. Подводчики собирали стреляные гильзы, сносили их Прохорову. Его помощники быстро наловчились делать патроны. Даже пули все больше походили на настоящие. Правда, пули эти, не имея оболочки, летели недалеко. Но ведь бандиты были рядом. И самодельные делали свое дело. Теперь настоящие патроны были лишь в диске пулемета. Да и тех оставалось на две-три хороших очереди.
И все-таки вторые сутки бандиты ничего не могли поделать с осажденным гарнизоном. К вечеру им удалось захватить магазин, расположенный на отшибе. Это была тяжелая потеря для осажденных: там были все запасы продовольствия.
— Придется есть пшеницу, — сказал Фейсенко, на плечах которого лежало снабжение осажденного
Что ж, пшеница так пшеница. И кашевар варил в общем котле зерно. Ни посолить, ни заправить варево было нечем.
Неожиданно свалилась другая беда… В короткую передышку между атаками бандитов Фейсенко сообщил:
— Вода подходит к концу.
— Откуда всегда брали воду? — спросил Слесарев у Фейсенко.
— Из Кзыл-Агачки. Есть водовозка. По утрам водовоз привозил воду, наполняя ею бочки для питья. Брал себе, сколько требовалось, кузнец.
— Проверьте, сколько воды осталось!
— Уже проверил. Литров тридцать, не больше.
— Тридцать литров? Не густо. Без моего разрешения не тратить ни капли. Только на пищу.
Но что такое тридцать литров на семьдесят с лишним человек?
— Будем рыть траншею к речке, — приказал начальник гарнизона. — По очереди. День и ночь. Пока не пробьемся к воде. Река недалеко. — И Слесарев первым взялся за заступ, чтобы пробить дыру в стене кооператива, обращенной к речке.
— Идут! — крикнул наблюдатель через некоторое время.
Слесарев бросил заступ на краю уже глубокой ямы и кинулся на крышу к пулемету. Вспыхивал бой.
…Так проходили часы, сутки. Осажденные отбивались и одновременно укрепляли свой бастион мешками с пшеницей, землей, вынутой из траншеи, которую начали копать. Готовились они и к рукопашной схватке, ковали пики полосового железа. На отдых не оставалось времени. Если удавалось бойцу подремать прямо у амбразуры — это было большой удачей.
В перерыве между боями был оформлен второй приказ по гарнизону Кзыл-Агачского красного отряда. В нем, помимо прочего, говорилось:
«Для снабжения гарнизона водой пробить ход из двора и прорыть ход до речки».
Всему гарнизону приказывалось
«усилить наблюдение за противником и стойко выдержать натиск неприятеля, пытающегося захватить склады с семенным зерном».
Предписывалось боеприпасами усилить снаряжение патронов, для чего имеющийся запас дроби перелить на пули, бойцам патроны расходовать по возможности экономно и открывать огонь по наступающим лишь в крайнем случае.
Приказами и распоряжениями начальника гарнизона и его помощника между участниками обороны были строго распределены обязанности. Чтобы дать возможность людям отдохнуть в часы затишья, в караул одновременно выставлялось по пять человек от каждого отделения. Одним словом, был введен порядок воинского подразделения в обороне. В этом Слесареву большую помощь оказывал Николай Ковалев.
V
На столе начальника отряда затрещал «эриксон» — старенький, видавший виды телефонный аппарат. Зырянов снял трубку.