Пограничный легион
Шрифт:
Он уставился на нее, и его сознание медленно вернулось к действительности. Наступила реакция. Если у Джима оставалось ещё сколько-нибудь самообладания, то теперь он окончательно утратил его. Спрятав лицо у шеи Жанны, он плакал, тихо всхлипывая, глубоко потрясенный. Жанне было жутко слышать это. Положив его руку к себе на грудь, она молила его собрать все свои силы. Но он был весь охвачен раскаянием. Это он вовлек её в такое несчастье. Жанна поняла, что только сильная встряска может вернуть ему прежнее уверенное и разумное равновесие.
Оттолкнув его от себя, она взяла его за плечи так, что он вынужден был смотреть на нее, затем
– Джим, если у тебя хватило мужества на то, чтобы стать дурным, то значит у тебя его хватит и на то, чтобы спасти девушку, которая любит тебя и принадлежит тебе!
Джим поднял лицо, и мгновенная бледность сменила краску его щек. Он понял тонкость её сравнения.
– У нас только одно средство - бежать.
– Да, но это чересчур опасно.
– Теперь у нас есть один выгодный шанс. Я достану лошадей, и мы выберемся отсюда, ибо новые события сейчас удержат всех этих бандитов тут на месте.
– Нет, нет! Я боюсь так рисковать. Келс тотчас же догадается о нашем бегстве и, как ищейка, бросится по нашему следу. Но это ещё не все. Я до обморока боюсь Гульдена. Не могу объяснить своего страха. Он примет участие в погоне. Никогда я не соглашусь бежать, пока Гульден в лагере... Джим, знаешь, что он сделал?
– Он людоед, я знаю. Его вид мне тошнотворен. Я пробовал убить его и жалею, что не сделал.
– Пока он здесь поблизости, я не могу чувствовать себя в безопасности.
– Тогда он должен умереть.
– Тише, тише! Ты должен только в крайних случаях прибегать к таким отчаянным поступкам... Слушай! Сейчас я пока в полной безопасности у Келса. Кроме того, он очень расположен к тебе. Выждем немного. Мы останемся у Келса, поедем вместе с ним на золотые прииски. Я уверена, что там нам представится более удобный случай. Свою роль тебе играть придется, но сделай это без пьянства и не затевай драк. А затем при первой возможности мы попытаемся бежать.
– А, по-моему, у нас никогда больше не будет такого удобного случая для бегства, как сейчас, - протестовал Джим.
– Тебе это только кажется, но я знаю, как обстоит дело. Говорю тебе, что Гульден только из-за меня разошелся с Келсом. Мне кажется я умерла бы от ужаса, имея перед собой двести миль дикой гористой местности и этого гориллу за своей спиной.
– Но, Жанна, если бы ты отважилась на побег, то Гульден никогда бы не получил тебя живой, - серьезно заметил Джим.
– Этого-то тебе бояться нечего.
– Я испытываю перед ним нечеловеческий ужас. Считаю его настоящей гориллой и уверена, что он утащил бы меня даже мертвую... Нет, Джим, давай подождем, предоставь мне выбрать момент. Доверься мне. О, Джим, раз мне удалось спасти тебя от участи бандита, то теперь я на все способна! Келса, Пирса или Вуда я ещё смогу провести и вообще каждого из них, всех, кроме Гульдена.
– Ну, а если перед Келсом встанет вопрос: следовать ли за тобой или спешить на прииски, то что он предпочтет?
– Он погонится за мною, - ответила она.
– Но ведь Келс с ума сходит по золоту. У него только две страсти: украсть золото и проиграть его.
– Возможно. Но сперва он все-таки погонится за мной. Также и Гульден. В этих горах мы не можем ехать так быстро, как они. Мы заблудимся, не зная ни тропинок, ни мест, где есть вода. Мы заблудимся, и нас поймают. Какой-то голос твердит мне, что не Келс найдет нас, а именно Гульден
– Ну как хочешь, Жанна, - ответил Клайв.
– - Но ведь ты осуждаешь меня на сущие пытки. Я должен оставлять тебя с Келсом и с этими бандитами. Это будет, пожалуй, ещё труднее, чем вся моя жизнь здесь до этих пор.
– Джим, Джим, мне ничего не грозит!
– воскликнула Жанна убедительно. Из двух зол, это меньшее. Жизнь обоих нас зависит от нашего благоразумия. И ради тебя, Джим, я хочу живой выйти из игры.
– О, моя любовь, как счастлив я слышать это из твоих уст!
– воскликнул он, глубоко взволнованный.
– Ведь я уже никогда не надеялся увидеть тебя... Но прошлое пусть и останется прошлым. С этого момента я начинаю жить сызнова. Я буду таким, каким ты хочешь, буду действовать так, как ты пожелаешь.
И снова Жанну властно потянуло к нему. Подняв свое раскрасневшееся лицо, она умоляюще взглянула на него, покорная, с чарующей и опасной лаской во всем своем существе.
– Джим, целуй меня и держи так же крепко, как и в тот вечер.
И не Жанна первая нарушила это объятие.
– Найди мою маску, - сказала она.
Клайв поднял с земли свой револьвер, а немного погодя нашел и кусок черного фетра. Он держал его в руке с таким видом, как будто это была какая-то смертоносная штука.
– Завяжи мне её.
– Жанна!
– воскликнул он, выполнив её просьбу.
– Теперь никто не увидит твоего лица, но одежда твоя... слишком уж подчеркивает твои линии. И, черт возьми, я должен признаться, что ты красива, дьявольски хороша, очаровательна! Но я ненавижу это одеяние...
– Да, и я не терплю его. Но надо мириться, а ты постарайся меня больше не стыдить... А теперь прощай. Все время помни обо мне, как я о тебе...
С этими словами Жанна вырвалась и побежала из леса. По дороге она натолкнулась на свою лошадь и повела её к блокгаузу. Многие из лошадей разбежались. Около блокгауза никого не было видно, но Жанна заметила группу мужчин во главе с Келсом, подымавшихся вверх по холму. Счастье улыбнулось ей. Вряд ли кто заметил её отсутствие. Жанна только собралась с силами, чтобы добежать до своей комнаты и броситься на постель, изнемогая от слабости, волнения и чувства бесконечного облегчения. Наконец-то разрешилась вся невыносимая двусмысленность её положения.
Глава XIII
Уже давно наступил полдень, прежде чем Жанна снова вышла на улицу; выйдя же, она заметила, что бандиты не обращают на неё почти никакого внимания.
Келс расхаживал легкой походкой с сияющими глазами, с поднятой головой, точно прислушиваясь к чему-то. Возможно, он слушал дьявольскую музыку своих грядущих надежд. Жанна нередко с удивлением смотрела на него. Даже бандит, придумывающий свои разбойничьи планы, может строить воздушные замки и радоваться жизни.
А тем временем все остальные, по двое и по трое, покидали лагерь. Каждая группа, сопровождаемая мулами и лошадьми, на этот раз так упаковала свой груз, как Жанна ещё ни разу не замечала. Кирки, лопаты, старые сита и в особенности сковородки вывешивались на самых видных местах и должны были показать, что едут самые настоящие золотоискатели. Кругом царило лихорадочное оживление, и только за сияющим лицом Келса чувствовалась мрачная, угрожающая инициатива. Он был сердцем всей машины. К заходу солнца в лагере остались только Келс, Пирс, Вуд, Джим Клайв и седоволосый Джесси Смит.