Погружаясь во тьму
Шрифт:
Девушка остановилась перед нами, затем посмотрела на меня, прищурилась, будто пытаясь разглядеть.
– Ик… Эванс? – удивилась она. – А я… Ик… Думала, ты сдох?
– Ну… Типа нет, - ответил я.
– Ок… - кивнула она и начала заваливаться набок.
Тут же подхватываю ее бессознательное тело, не давая той упасть.
Панси отрубилась.
Мы переглянулись.
– Это тут норма? – спросил какой-то пацан, указывая на девушку.
– Нет, - покачал я головой. – Распивать спиртное в школе запрещено, и нарушение серьезно наказывается. А уж про подобное и говорить нечего.
Хотя вещи проверяли же по приезду… Это что, она еще в поезде надралась и до сих пор не просохла? Впрочем… Не хочу знать.
– Может, ее Снейпу отнесем?
– с усмешкой предложила Генни, - Я бы посмотрела на его реакцию.
«Минус триста баллов с Гриффиндора за спаивание честной и непорочной студентки Паркинсон», - фыркнул я, изображая манеру речи декана Слизерина. – Нет уж. В больничное крыло оттащу.
– Да оставь ты ее тут тогда, - махнула рукой Генни. – Ладно бы повеселиться за ее счет, но просто так ради слизеринки напрягаться…
– Нельзя же ее бросать, - не согласился я. – Она пострадать может. А ты не должна подавать первокурсникам плохой пример.
– Пф, - фыркнула она.
Да уж. Обычное гриффиндорское «пф».
Мне, может, тоже особо помогать Паркинсон не хочется. Она мне не друг, но и не враг. Я с ней вообще, похоже, впервые в жизни напрямую перекинулся словами. До этого мы не разговаривали вообще. Она раньше с Драко встречалась, кажется, у них было все серьезно, но в прошлом году они расстались, и на не очень хорошей ноте. Вот с тех пор она и пьет, и страдает. Но я не особо интересовался этим, мне было не до того.
А так, Панси пару раз высказывала свое «фи» по отношению ко мне, даже было подбадривала Драко в издевательствах надо мной, но ничего более. А как обо мне забыл сам Малфой, так и она на меня внимание не обращала.
– Запомните, мелкие, - сказала сестра первокурсникам. – Слизеринцы - наши враги!
– Нет, - практически простонал я. – Вот только пропаганды этой дурацкой межфакультетной войны и не хватало, тем более первокурсникам… Запомните, ребята, никогда не принимайте на веру все, что вам скажут. Думайте своими головами, проверяйте информацию и анализируйте. Между Гриффиндором и Слизерином уже давно ведется противостояние, которое из соперничества все больше перерастает в откровенную вражду, от которой никто не выигрывает. Я не призываю вас дружить со Змеиным факультетом. Вам нужно быть с ними осторожными, так как они дети состоятельных и влиятельных людей в Магическом Мире, а потому обязаны соответствовать своему статусу. Они хитры, всегда ищут выгоду для себя и привыкли использовать других, но это не делает их злыми или плохими, просто с ними лучше иметь нейтральные отношения. А учитывая текущую обстановку в стране, дружба будет даже опасна как для вас, так и для них.
– А почему? – спросила девочка.
– Очень плохие люди сейчас активно пропагандируют среди магов ненависть к маглорожденным. Теория «Чистоты Крови» среди многих магов весьма
– Это не делает слизеринцев хорошими, - фыркнула Генриетта. – Они немало гадостей нам натворили.
– Гриффиндорцы, моя дорогая сестра, тоже не ангелочки, - с ядом в голосе сказал я. – Змеи хотя бы своих особо не травят, а ты на себе знаешь, как Львы любят бить в спину!
Генни посмотрела на меня испепеляющим взглядом, явно недовольная тем, что я напомнил ей о четвертом курсе. Да, для нас обоих это было омерзительное время, которое рушит всякие постулаты о «дружном коллективе гриффиндорцев».
Мы молча смотрели друг другу в глаза и тихо бесились.
Как же меня бесит ее тупая упертость в том, что нужно защищать этих мерзких макак с нашего факультета. Они отвратительные и подлые мрази, но она все равно…
– Да поцелуйтесь уже, - неожиданно сказал кто-то из ребят.
– А? – мы резко повернулись к ним.
– Мои мама и папа тоже часто ссорятся, а затем целуются и уходят «громко проводить вечер». Это вроде работает, - хихикнул он. – Вам тоже стоит попробовать.
– Че?! Мы родственники! – сказали мы хором.
– Вы реально больше на бывшую парочку похожи, чем на родных, - закивал второй парень.
– Ага, - рассмеялась девочка. – Как муж и жена.
– Эй! – возмутились мы.
– Да уединитесь уже.
Дальше пошел целый поток шуток на эту тему, а мы только стояли и, краснея, офигевали от такого напора. Уж не знаю, где эти сопляки такого набрались, но им явно нравилось развивать данную тему. Некоторые даже начали соревноваться, кто придумает более пошлую шутку на тему инцеста. На третьей минуте этого потока извращений я пришел в себя.
Так, нужно это прекращать.
– Ауч! – вскрикнул самый болтливый пацан от моего щелбана.
– Хватит тут на инцест людей подбивать, - сказал я ему. – А не то…
– ПОШЛОСТИ И РАЗВРАТ НЕДОПУСТИМЫ! – взревела от ярости Генни, и каменный пол под ней потрескался.
Генни в гневе - зрелище весьма пугающее. Волосы шевелятся, как языки пламени, воздух вокруг становится тяжелее, и аура кровожадности пробуждается.
– И-и-и-и! – испугались первокурсники - и тут же спрятались… за меня.
Нифига себе, как она вспылила!
Что-то она больно серьезно на все это реагирует.
И, кто знает, что бы случилось дальше, если бы к нам не прибежала Гермиона.
– Ух, спасибо, ребята, - сказала она, пытаясь отдышаться. Затем посмотрела на нас, увидела, как первокурсники прячутся от Генни за меня, на спине у меня дрыхнет Паркинсон, и взбешенную Генриетту. – А? Что тут происходит?
– Ни-че-го! – процедила сестра, а затем, развернувшись и громко топая, пошла от нас.
Все тут же выдохнули с облегчением.