Погружение в пламя
Шрифт:
В комнату вошёл зеленокожий с бандитской, но почему-то грустной рожей. Один глаз заплыл чёрным кровоподтёком, рука до локтя перемотана чистой тряпицей.
— Gok shigok?[8] — резко спросил Торбот.
— Sono…[9] — ответил гоблин.
— Gobelush o rorupity[10]?
Кархар покосился на Эрика.
— Horta.[11]
Торбат махнул рукой, давая знак Кархару покинуть комнату.
— Вот видишь. Ребята не при чём.
— Чужие ребята в городе есть? — не сдавался Ниггед.
— Не знаю, — Торбат почесал в задумчивости
— Прощай, Торбат, — Ниггед многозначительно развернулся к двери, мол, прощай и не обижайся.
— А ну стой! — воскликнул гоблин. — Подошди… Нехорошо так с хозяином р-разговаривать, негодяй… Заходили тут неместные, отчитывались. Но это было давно, в конце лета.
— Откуда пришли? — Ниггед остановился у выхода.
— Степные. С севера.
— Много?
— Сорок.
— Торбат, расскажи, что знаешь, и разойдёмся. От тебя не убудет. — Ниггеду наскучило вытягивать слова из гоблина.
Торбат закатил глаза, всем видом давая понять, что утомился.
— Где осели — не знаю. Когда уйдут не сказали. Без вопросов заплатили общий взнос, я их и благословил. Вот и всё!
— Ты забыл о главном — зачем они здесь?
— Зачем гоблины пришли в большой город? Сбывать, конечно! У них воз добычи, там денег немерено намечалось.
— И ты взял с них налог, как со всех? — поднял брови Ниггед. — Что ж добычи не оттяпал треть или половину? Такая щедрость тебе не присуща.
Торбат понял, что взболтнул лишнего, но желание избавиться от расспросов довлело над гоблином, вынуждая раскрыть карты.
— Они Rgakfeya.[12] Продадут добычу, закупят оружие, соберут добровольцев и уйдут на войну, — серьёзно произнёс Торбат.
— Они хорошие воины. — Ровный голос Ниггеда ярко контрастировал с шипением гоблина. — Мог бы и не брать с них пошлину… До встречи, Торбат.
— Постой! — Торбат даже приподнялся с кресла. — Сколько надо заплатить, чтобы ты забыл об этом месте?
Ядовитый тон гоблина лишь рассмешил Ниггеда, они оба знали, что деньги — не тот товар.
— Я ещё зайду, — бросил Ниггед на прощанье.
— Ну и местечко, — оказавшись на улице, Эрик с облегчением вдохнул свежего воздуха. — Странно они время проводят…
— Многие из них ещё помнят дни, когда гоблины жили в степях Вейи. В мире и согласии. Теперь же им остаётся только устраивать быт так, как было дома, в высоких шатрах. Так они пытаются сохранить традиции своего народа.
Тоска по дому. Эрик знал, что это. Сейчас, в пылу обучения, грусть подзатёрлась, однако, в первые дни на стену хотелось лезть от одиночества. Но родина Эрика никуда не делась, она осталась той же, с ним или без него. А у гоблинов дом отняли, и они прекрасно понимали, что вряд ли сумеют его вернуть. Но находятся энтузиасты, собираются с силами и едут на войну, где гибнут под натиском свирепых племён кентавров. Возможно, для кого-то из зеленокожих пасть в бою лучше, чем влачить жалкое существование в городских трущобах и лесных пещерах.
— Откуда ты знаешь их язык? — Эрик
— Жил среди них, когда Арон по велению короля изучал культуру зеленокожих, — усмехнулся Ниггед, затерявшись взглядом в пространстве. Было видно, что дворецкий узнал, что хотел, и немного расслабился.
— А главного откуда знаешь?
— Торбат разыскивался королевской разведкой, как ответственный за разбои на дорогах Объединённого Королевства, но когда мы его нашли, то решили, что от живого вожака самой большой гоблинской банды толку будет больше, чем от повешенного. Он кладезь полезной информации. Тем более к тому моменту он отошёл от разбоя. Видать, награбил впрок. Он не дурак, всё понимал, и согласился на любое сотрудничество, а сейчас не знает, как от меня откупиться.
— Что же это получается, я, сам того не подозревая, ограбил освободителей их родины? Нехорошо как-то…
— Успокойся, Эрик, знал бы ты, сколько невинных жизней они забрали, пока зарабатывали на войну. Поделом. С печаткой или без неё они погибнут. Кстати, покажи-ка мне эту игрушку.
— Тоже мне игрушка! В ней столько золота, что палец гнётся, — Эрик выудил из кармана носок.
— Э-э-э, мне твоего имущества не надо.
Эрик стянул носок и спрятал назад в карман. Ниггед безжалостно разворошил мешок, нашёл печатку, а остальное содержимое высыпал на мокрый снег.
— Ты прав, это золото, — с ходу определил Ниггед. — А вот о магических свойствах я бы не торопился говорить. Покажу вещицу Арону, если не возражаешь, — не дожидаясь ответа, дворецкий убрал печатку под плащ.
На территорию ордена пробирались тем же путём. Оказавшись под окном купальни, Ниггед подсадил Эрика, и тот ловко влез в башню.
— Ни шагу за стены, ты понял? — наставительно произнёс дворецкий. — В следующий выходной буду ждать тебя у ворот. Если решишь остаться, выйдешь и скажешь.
Эрик на миг задумался.
— Можешь не ждать. Разве что через месяц, раньше я домой не соберусь.
— Как скажешь, — Ниггед развернулся в сторону забора.
— Ниггед! — окликнул шёпотом юноша. — После того, как вчера проводил меня до башни, куда ты отправился?
— На рынок. За хлебушком, — оскалился Ниггед и бесшумно скрылся в ночи.
«Он точно знал, что на меня могут напасть. Вот только как он это узнал?» — размышлял Эрик, закрывая за собой окно.
[1] «Зачем пришёл, Ниггед?».
[2] «Я хотел поговорить, удели пару минут».
[3] «Слушаю».
[4] «Помнишь, я просил не трогать мальчика?».
[5] «Вчера на мальчика напали тринадцать гоблинов». Язык гоблинов не содержит местоимений, кроме «я», у гоблинов принято уточнять по именам или статусам, как в данном случае, местоимение «него», Ниггед заменяет словом «мальчика» (rupity).
[6] «У меня (дословно — «мой») хорошая память, таких распоряжений я не давал».
[7] «За мальчиком долго следили. Я полагаю, разрешение на это, гоблины получили у тебя, Торбат».