Погружение
Шрифт:
Ну что ж, постараемся вооружить тебя, наш друг, необходимым набором инструментов познания реальности и законов ее изменения. Мы вкратце коснемся самых многообещающих подходов к пониманию природы перемен и превращений. Почему мы не употребляем слова «история»? Не о ней речь. Точнее, не только о ней. Ведь история – это наука о прошлом, о том, что было. В последние же десятилетия появилась ее родная сестра – футурология, наука о грядущем. Но и не ей мы отдадим наше внимание. И не о социологии мы хотим поведать тебе, читатель. Нет – мы представим введение в хомодинамику, в динамику человечества.
Хомодинамика и цивилизация
Хомодинамика
И начнем мы это введение с самых азов. Что есть человеческая жизнь? Поток деятельности, активность в череде сменяющих друг друга дней, недель, месяцев и лет. А если это уже не один человек, а народ? И если масштаб времени взять побольше? Тогда поток человеческого существования – это деятельность, взятая в протяженности поколений, сменяющих друг друга. Наблюдая этот поток, можно отметить его определенные характеристики, черты – устойчивости, топологии, направленности и т.п.
Сразу возьмем быка за рога, обрисовав главные действующие лица хомодинамического процесса. Начнем с термина «раса». В антропологии под этим словом понимают совокупность людей, каждый из которых обладает особым набором признаков, передаваемых по наследству. Этот набор роднит всех, кто принадлежит к той или иной расе, отличая их от людей иных рас.
Традиционно человечество привыкли делить на три большие расы: черную, желтую и белую – негроидов, монголоидов и европеоидов. Потом антропологи заговорили и о четвертой расе – австралоидной.
Теперь – о слове «цивилизация». Этому явлению посвящены тысячи книги, десятки тысяч статей и море научных конференций. Сей термин используют все: и политические лидеры, и рок-музыканты, и высоколобые интеллектуалы, и офигевшие поклонники «Эм-Ти-Ви». Он не сходит со страниц прессы, о нем каждый день говорят с телеэкранов. Из всего многообразия точек зрения на природу цивилизации мы выберем, как нам кажется, наиболее глубокую и близкую нам. Ту, которую высказал недавно умерший русский ученый, один из крупнейших в мире специалистов по цивилизационному анализу, блестящий историк и востоковед – Борис Сергеевич Ерастов.
«Цивилизация имеет свою социальную и духовную структуру, в которой находятся в определенном соотношении ценно-смысловые и институциональные компоненты;
каждая цивилизация существует отдельно, имеет самобытный характер, своеобразие цивилизаций проявляется в различии содержания их структур и исторических судеб;
хотя число цивилизаций, выделяемых разными авторами, не совпадает, оно невелико: перечни Данилевского, Шпенглера, Тойнби не превышают тридцати, включая погибшие и подчиненные цивилизации. Еще меньше число универсальных цивилизаций, сохраняющих жизнеспособность в новой и современной истории;
большинство теоретиков признает, что каждая из культурных суперсистем зиждется на какой-то исходной духовной предпосылке: большой идее, … вокруг которой в ходе формирования цивилизации складываются сложные духовные системы, придающие смысл, эстетическую или стилевую согласованность … остальным компонентам или элементам;
цивилизациям присуща своя динамика, охватывающая длительные исторические периоды, в течение которых
взаимодействие между цивилизациями основано на принципе самоопределения, хотя оно может ускорить или замедлить, облегчить или затруднить развитие, обогатить или обеднить принимающую сторону. В ходе взаимодействия каждая цивилизация выборочно воспринимает подходящие для нее элементы, не разрушающие ее самобытности…» (Б.Ерастов. «Цивилизации. Универсалии и самобытность» – Москва, «Наука», 2002 г., с.75-76).
Борис Сергеевич основной характеристикой цивилизации полагал преемственность. Он считал, что «…сохранение прошлого, поддержание преемственности между прошлым, настоящим и будущим, обеспечение преемственности поколений, социальных отношений и духовных достижений – та важнейшая задача, от решения которой зависит длительность бытия общества, его развитие или прекращение существования». У всякой цивилизации есть механизм «длительной памяти» – фиксации и упорядочивания информации о пройденном жизненном пути.
Ерастов пришел и к еще одному важнейшему выводу. «Большая идея», ложась в основание цивилизации, почти всегда связана с верой, которая пронизывает всю цивилизацию, весь мир культуры. Это – своего рода «коллективное сознание» цивилизации. По мысли Ерастова, внедрение особого «сверхизмерения» в духовное пространство означало колоссальное расширение объема духовности, но требовало огромной работы для обоснования этой «высшей сверхреальности». «…Откровения и Озарения, фиксированные в священных текстах, стали стержневыми конструкциями … духовности, дополняемыми для массового сознания тем, что предстает, как «чудо, тайна и авторитет»…» (Указ. соч., с. 123).
Именно религия веками служила тем социокультурным механизмом, который обеспечивал единство всякой цивилизации – столь разнородной общности людей. Это единство преодолевало местную, этническую и хозяйственную разделенность.
Но кто выступает участниками цивилизационного процесса? Какие субъекты действия видны на поле человеческой динамики?
На наш взгляд, это – нации и народы. Обычно эти понятия смешивают и считают синонимами. Мы же присоединяемся к позиции одного из самых проницательных традиционалистов, философа, публициста и политолога Егора Холмогорова. Его определения наиболее просты, точны и понятны.
«Когда люди пишут историю, то за единицу исторического структурирования берутся большие и малые народы, и государства, этими народами создаваемые. Однако между народом и нацией надо проводить строгое различие. Народ – носитель культурной самости, идентичности, которая утверждается и отстаивается в историческом конфликте. Но народ может быть и неконфликтен, может существовать « в себе», не входя в Большую Историю, но не теряя от этого своего лица. Нация рождается в конфликте. Нация не существует до тех пор, пока на горизонте исторического существования народа не появится «другой». Причем этот «другой» выступает как в той или иной степени «враг», представитель не просто иной культуры, но конкурирующих притязаний на то же жизненное пространство.