Похищение Бет
Шрифт:
— Он был удивлен. Она была отголоском его прошлого. Он спросил у меня, по-прежнему ли она такая же психованная. В принципе, так оно и есть.
— Психованная? — переспросил Гарднер.
— Знаете, он просто думал, что она немного не в себе. Пол и Джен очень разные. Поэтому-то мне и показалось странным, что они когда-то были вместе.
Гарднер задумчиво почесал ухо, делая какие-то заметки. Эбби теребила рукав свитера.
— Что-то из этого действительно может вам помочь? — спросила она.
— Мы должны быть уверены, что ничего не упустили, — сказал Гарднер.
— Но Джен не забирала Бет. И она не била меня. — Эбби глубоко вдохнула и почувствовала, как слезы опять начинают жечь глаза. Она вытерла лицо рукавом колючего
— Я вас понимаю, — сказал Гарднер. — Мы тоже этого хотим. Я знаю, что это тяжело. Мне трудно представить, что вы чувствуете в данный момент, но необходимо, чтобы вы продолжали. Просто отвечайте на наши вопросы, даже если они кажутся вам глупыми, о’кей?
Эбби заправила упавшие на лицо волосы за ухо и кивнула.
— Хорошо. Вы больше никому не говорили о том, что собираетесь навестить мисс Харви?
Эбби закрыла глаза. Она знала, что никому не говорила об этом, да и кому она могла такое сказать? Вдруг в голове мелькнула какая-то мысль…
— Я была на приеме у доктора, — сказала она. — Перед тем как ехать к Джен, я пошла к врачу. Оттуда я звонила Полу, и мы разговаривали об этом.
К горлу подступила тошнота. Она попыталась вспомнить, кто там был и кто мог ее слышать. Медсестра из регистратуры? Мужчина на костылях?
Гарднер сделал пометку.
— В какой клинике?
— На Кирклитхэм-стрит, — ответила она.
— В Редкаре? — спросил он, и Эбби кивнула. — О’кей, это мы можем проверить.
Эбби не поняла, что он имеет в виду. Что он может проверить? Не записывались ли случайно в то утро на прием к врачу насильники или похитители людей?
— О’кей, давайте вернемся немного назад. Начнем с самого утра, до того как вы поехали к мисс Харви.
Эбби рассказала ему о том, как позавтракала, затем куда-то задевала ключи и начала опаздывать. Потом о визите в клинику и о езде по узким проселочным дорогам. Гарднер делал записи, а иногда кивал, останавливал ее и задавал уточняющие вопросы. Казалось, прошло уже очень много времени, когда он наконец положил ручку и скрестил руки на столе.
— О’кей. Это все, что вам сейчас приходит в голову по этому поводу? Ничего не пропустили? Чего-нибудь подозрительного не было? Может быть, не сегодня, а, скажем, за последние несколько дней? Возможно, еще раньше? Вообще что-то необычное?
Эбби начала уже качать головой, но потом вдруг вспомнила об одном эпизоде, который проигнорировала, посчитав это злой выходкой скучающих подростков.
— Кто-то изрезал мне шины, — сказала она.
— Когда это произошло? — спросил Гарднер.
— Думаю, где-то в январе, — ответила она. — Может, в начале февраля. Вскоре после рождения Бет.
— Вы заявили об этом в полицию?
— Нет, — сказала Эбби, качая головой. — Я не знала точно, когда это было сделано. До этого я несколько недель не пользовалась машиной, так что это могло произойти как накануне ночью, так и много дней назад. Я подумала, что это просто дети балуются. Меня тогда больше беспокоили совсем другие вещи.
Гарднер кивнул, но Эбби показалось, что он немного разочарован ее ответом.
— О’кей, — сказал он. — Это был единичный случай? Больше ничего странного не происходило в это время или, может быть, уже потом? Есть у вас какие-то соображения насчет того, кто бы мог вам досаждать? — Он внимательно посмотрел на Эбби, и во рту у нее вдруг пересохло. — Хоть какие-то мысли по этому поводу?
Эбби почувствовала, как ей сдавливает грудь, становится тяжело дышать. Ей показалось, что Гарднер видит ее насквозь. Одна ее половина твердила, что если она все расскажет, то это будет совершенно напрасно. Она знала, что Саймон никогда бы не смог сделать этого, не стал бы резать ей шины. Эбби чувствовала на себе тяжелый взгляд полицейского и понимала, что должна принять решение. Если она расскажет о Саймоне, тайна будет раскрыта. Всплывет
Из глаз снова потекли слезы, и она часто заморгала, прогоняя их. Не обращая внимания на боль и подступивший к горлу комок, она судорожно сглотнула и посмотрела Гарднеру в глаза.
— Это моя вина, — сказала Эбби.
Гарднер внимательно следил за ней и ждал.
— Почему это ваша вина? — наконец спросил он.
Она замотала головой, не в силах произнести это вслух.
— Эбби?
— Саймон… — с трудом выдавила она.
— Простите, не понял.
Гарднер взглянул на Лоутон и снова перевел глаза на Эбби.
— Саймон Эббот.
Эти слова застряли в горле, и она опустила глаза на свои руки, которые пришлось зажать между коленями, чтобы они не тряслись.
— Кто такой этот Саймон Эббот?
Эбби облизнула пересохшие губы.
— Это человек, с которым у меня роман.
Глава 10
Гарднер плеснул водой в лицо и, вытираясь полотенцем из жесткой голубой бумаги, посмотрел на себя в зеркало. Господи, до чего же он устал… Он до сих пор не мог решить, упростит ли дело поступившая новая информация или только все усложнит. Тут явно появляется целый набор разнообразных вариантов. Эбби утверждает, что с этой интрижкой покончено, причем покончено давно, тем не менее они поддерживают связь. Саймон Эббот сказал Эбби, что уезжает в командировку по делам завтра, а его автоответчик говорит, что он уже уехал, — Гарднер только что сам в этом убедился. На всякий случай он послал полицейского домой к Эбботу, но вовсе необязательно, что это имеет какое-то значение. Он мог уехать, предварительно заплатив кому-то, чтобы на Эбби напали, пока его нет. Во время нападения человек летит на самолете в Новую Зеландию — лучшее алиби и придумать сложно.
Эбби настаивает, что Саймон не может быть в этом замешан. Говорит, что он не тот человек. Это звучит как шутка. Про любого можно сказать, что он не тот человек, пока он не совершил чего-то. А на данный момент нет больше ни одного подозреваемого, ни одного человека, у которого были бы основания причинить Эбби боль. Эбби отрицает, что Саймон и Джен знакомы, говорит, что они даже не знают о существовании друг друга. Так что Джен никак не могла рассказать ему о визите Эбби.
По первому впечатлению Гарднеру показалось, что Эбби откровенна с ними и не имеет отношения к исчезновению собственной дочери, и он продолжал придерживаться этого мнения. Пока, во всяком случае. Но у этой женщины был роман на стороне. Нет, она, конечно, не заслуживала наказания за это — такого наказания, по крайней мере, — но ему, например, до сих пор было больно, что с ним когда-то так же обошлась Энни. В последнее время он редко думал о ней, но когда все-таки вспоминал, сразу же переносился мыслями к тому, что тогда произошло в Блайте: их роман, Уоллес, ребенок Уоллеса, и ее лицо, когда она смотрела, как уносят гроб. Возможно, именно это вспоминать было больнее всего. Гарднер помотал головой. Он ненавидел Энни за то, что она сделала, за все, что тогда произошло из-за одного ее глупого решения. Трудно себе представить, насколько это может рвать человека на части, пока в один прекрасный день жена не скажет тебе, что спит с кем-то еще. Только тогда и начинаешь понимать, что означает выражение «разбить сердце». А теперь ему предстояло встретиться лицом к лицу с мужем Эбби Хеншоу. Он снова посмотрел на свое отражение в зеркале. По словам Эбби, муж не догадывается об ее измене. Она умоляла Гарднера ничего ему не рассказывать. Она потеряла дочь и не хотела потерять вдобавок еще и мужа. Гарднер знал, что тот все равно узнает об этом, но решил пока придержать информацию. Пол был единственным человеком, на кого Эбби могла сейчас опереться.