Похищение чародея
Шрифт:
— Величкин! Товарищ старшина!
Старшина в теплой куртке, разрисованной камуфляжными узорами, подошел не спеша. Он был без автомата, но кобура повязана поверх куртки.
— Тебе же приказано — не пускать, — сказал он.
Солдат протянул старшине удостоверение Шубина, а сам посмотрел с тоской на дымящуюся сигарету. Шубин вытащил пачку, протянул солдату.
Тот взял сигарету, но закуривать не стал, он смотрел на старшину.
— И что вам там нужно? — спросил старшина.
— Мне надо пройти
— В командировке? — спросил старшина, и взгляд его проехал по Шубину — от вязанной шапки, заросшего щетиной, порезанного лица до рваной аляски и замаранных брюк. — Что-то не похоже. Паспорт есть?
— Есть здесь кто-нибудь постарше чином? — спросил Шубин терпеливо, отдавая старшине паспорт.
Солдат держал сигарету так, будто готов был вернуть ее Шубину, как только того разоблачат.
— Приказано посторонних не пускать, — сказал старшина. — Авария.
— Послушай, старшина, — сказал Шубин. — Я всю ночь был на этой аварии, пока ты в казарме спал. И мне некогда было себя в порядок приводить. Я там был. — Шубин показал на гостиницу. солдат и старшина послушно посмотрели на гостиницу.
— Погодите, — сказал старшина и, взяв удостоверение, пошел к вокзалу.
— Самое время бюрократию разводить, — сказал Шубин и зажег спичку. Солдат закурил. Солдат был из Средней Азии, он был напуган, ему было холодно.
Низко над площадью прошел вертолет. Загромыхал за вокзалом состав.
— Как оттуда ушел? — спросил солдат, показывая на гостиницу.
— По пожарной лестнице, с крыши, — сказал Шубин.
— Понимаю, — сказал солдат. — И вещи сгорели?
— Вещи сгорели.
Подъехал «рафик». Из него вылезали люди, некоторые сонные, одетые кое-как, напуганные. Из вокзала выбежал шестерка Плотников, издали замахал рукой и крикнул людям, что стояли у «рафика».
— Сюда, товарищи, в зал ожидания, там вас ждут. Пропустите их!
Он убежал так быстро, что Шубин не успел его окликнуть. Но среди стоявших у «рафика» Шубин увидел Николайчика. Тот плелся за остальными к вокзалу.
— Федор Семенович! — крикнул Шубин. — Федор Семенович!
Николайчик остановился. Другие стали оборачиваться. Шубин подошел к нему.
— Шубин, — узнал его Николайчик. — В таком виде? Что с вами произошло?
— То, что и со всеми.
— Какой ужас! — сказал Николайчик. — Вы просто не представляете, какой ужас.
— Представляю, — сказал Шубин.
— Ну да, конечно. Но никто не мог представить. Меня разбудили час назад, вызвали сюда, в штаб. Есть человеческие жертвы! — последнее Николайчик произнес тихо, будто делясь с доверенным человеком государственной тайной.
— Даже у вас в доме, — сказал Шубин.
— Что?
— Те, кто жили на нижних этажах.
— Надеюсь,
— Николайчик, — позвал кто-то из ушедших вперед.
— Сейчас. А вы почему здесь, Юрий Сергеевич? Хотите уехать?
— Меня не пропускают.
— Товарищ солдат, — сказал Николайчик, — надо пропустить товарища Шубина, он корреспондент, из Москвы.
— А мне как прикажут, — сказал солдат.
— Пойдемте со мной, — Николайчик потянул Шубина за рукав, но увидел, что рукав рваный, обгорелый, и отпустил его.
Солдат неуверенно сделал шаг, желая перекрыть путь Шубину, но Николайчик был настойчив, и солдат сдался.
Николайчик шел рядом.
— Ужасное бедствие, — говорил он, будто втолковывал Шубину урок, — роковое стечение обстоятельств.
— Какое к черту роковое! — возразил Шубин. — К этому все шло.
— Нельзя так категорично, — сказал Николайчик. — Если бы были предпосылки, неужели вы думаете, что товарищ Силантьев не принял бы мер?
— Вот не принял.
Николайчик насторожился и замолчал. У него было чутье, у этого Николайчика.
Они вошли в здание вокзала. Длинные скамьи для ожидающих, недавно переполненные народом, были пусты, только кое-где в проходах стояли чемоданы и сумки. Никто там не бродил, не фланировал, не убивал время — все спешили, бежали, исполняли. Военных здесь было немного, встречались железнодорожники и милиционеры. Основное направление движения соединяло второй этаж и платформу — муравьиной дорожкой сбегали по широкой лестнице люди, и смысл этого движения Шубину был непонятен.
— Где здесь туалет? — спросил Николайчик Шубина.
Шубин ответил не сразу. Он думал о том, сколько людей погибло здесь — ведь залы были переполнены…
— Туалет? вон видите — стрелка вниз: камеры хранения, туалеты. Только учтите, воды нет.
— Но мне же надо! — капризно ответил Николайчик. — Подождите меня здесь!
Он поспешил к лестнице в подвал, пробежал возле приколотого к стене бумажного листа с надписью: «Вход воспрещен!» Рядом с Шубиным остановились двое мужчин в белых халатах.
— А может, еще повезло, — сказал один. — Почти нет пострадавших. Действовало сразу.
— «Почти», ты не был в первой больнице?
— Нет, меня из дома взяли.
— Там обожженные и раненые. В коридорах лежат, в вестибюле. А людей нету. Совершенно нету. Я даже не представляю, сколько наших погибло.
Неожиданно загорелся свет. Шубин настолько привык к полутьме, что зажмурился.
— Станцию запустили, — сказал медик.
— У тебя дома как?
— Обошлось.
— Ооо! — раздался крик. Шубин обернулся. Николайчик выскочил из подвала и бежал к нему, поддерживая расстегнутые брюки.