Похищение Европы
Шрифт:
Третьим же на дружеской встрече был – Сашка! Уже сидел за столиком, костыли – в уголке. Агуреев так обрадовался, что сжал друга крепче, чем следовало: тот аж сморщился.
– Полегче, Огурец! – заорал Вилька. – Блоха только вторую неделю сам костыляет!
Николай смущенно разжал объятия. Встретились они в кафе «Эврика», что стояло тогда на углу 9-й Парковой и Измайловского бульвара. Пригласил, конечно, Вилька. Предупреждая протесты, сразу заявил, что платит только он. Агуреев сначала разозлился, а потом решил, что это справедливо: в Афгане у него своего продуктового магазина не было. Кроме того, он
– Ну что, снова вместе? – радостно спросил Вилька. Ему чертовски нравилось его нынешнее положение: Нисаметдинов явно повысил свой «социальный статус» в этой компании.
– Вроде как, – неопределенно ответил Агуреев. Впервые за многие годы ему было неудобно за свою старую, пропыленную и многократно стиранную полевую форму: выдачу новой снова задержали. В казарме она еще не казалась непригодной, а здесь, в ресторане, капитан явно чувствовал себя не в своей тарелке. Особенно когда заиграла музыка и молодые девчонки пошли к маленькой эстраде, танцевать.
Блоха держался в кабаке спокойно, хотя Николай знал, что за Сашкиной спиной осталось три с лишним года госпиталей и более десяти операций – дорого ему дался тот последний бой. А не подоспей «шилки» Огурца – там бы и остался лежать, на выжженных желтых камнях низинки, в которой его разведвзвод так ловко зажали «духи».
«Молодец все-таки Вилька», – тепло подумал Агуреев о друге. Он знал, что и лекарства, и лучшие доктора, и даже перевод в московский ЦИТО – Центральный институт травматологии и ортопедии – все это дело рук, а точнее, кошелька, Равиля Нисаметдинова. Зарплаты Сашкиной мамы на эти мероприятия никак бы не хватило, даже если бы она вовсе отказалась от еды, а на работу ходила в бабушкином халате.
– Итак, господа (Николай вздрогнул: он еще не привык к подобному обращению), – начал Равиль, – приступим ко второму этапу наших совместных действий.
– Какие у нас могут быть совместные действия? – заулыбался Николай. – Разве что раздолбать из «шилки» твоего конкурента?
– Неплохая идея, – отметил Вилька. – Но конкурента всегда лучше просто купить. И шуму меньше, и риска никакого. Короче. Я хочу, чтобы вы работали у меня в продуктовом. Вошли, так сказать, в бизнес.
– Я вообще-то служу, – усмехнулся Агуреев. – А Санек, может, и войдет. Но – очень медленно.
Блоха показал Агурееву кулак и улыбнулся. Сидя напротив, он потягивал через соломинку принесенный официантом аперитив. Был, как всегда, спокоен, только чересчур бледный.
– Невелика проблема. Погоны – не кожа, можно и срезать, – объяснил Нисаметдинов. У Агуреева неприятно защемило сердце: для него, повоевавшего, погоны не были просто клочком ткани с картонкой.
– Вилька, – спокойно, без какой-либо аффектации, произнес Болховитинов, – следи за речью. А то получишь костылем.
– А чего я такого сказал? – ушел в защиту Равиль. – Если армия своих офицеров не то что не ценит, а даже не кормит, зачем ей служить? И мы же с тобой говорили раньше. Я хочу палатки ставить у магазина, вы мне нужны. Оба. За один день заработаете больше, чем за месяц. Ты что, на пенсию собираешься жить? – Нисаметдинов даже обиделся: разве он не хочет сделать своих друзей обеспеченными?
– Вильчик, не обижайся, –
Нисаметдинов скромно потупил взор:
– Да ладно! Можно подумать, ты бы мне не помог.
– Ну, реверансы закончены, – улыбнулся Александр. – Теперь к делу. Огурец, из армии тебе и в самом деле лучше уйти.
– Я думал об этом, – признался Николай. – Но страшно! Я же все разом потеряю!
– Сейчас такое время, – сказал Блоха, – что не нужно бояться терять. Сейчас время смелых, понимаешь?
– Ну, уйду. И что делать? Вилькины палатки сторожить?
– Не будет никаких палаток, – спокойно произнес Болховитинов.
– Как это – не будет? – возмутился Равиль. – С чего ты взял?
– Мы не будем ставить палатки, – мягко, как ребенку, повторил Блоха. – Это мелочь, копейки. На это не стоит тратить время, которое уже не повторится.
– А ты что предлагаешь? – взъерошился Равиль. – Пароход купить?
– В точку, – улыбнулся Александр. – Но это – позже. Гораздо позже. А сейчас мы должны заняться кредитно-финансовым бизнесом.
– А это что такое? – спросил Огурец. – Посадят же! – Из финансистов он знал только начпрода их полка, и тот уже дважды был под следствием.
– Ты всерьез хочешь открыть банк? – спросил ошарашенный Равиль.
– И брокерскую контору, – добавил Болховитинов. – Сейчас время посредников. Капитал нарабатывается быстро, и он должен крутиться в собственном банке. А дальше будем лезть в производство. Два года – на начальное строительство, еще три – базовый холдинг. И следующие пять – эпоха расцвета. Вот тогда и корабль купим. Назовем его «Океанская звезда».
– Ты спятил? – спросил некоторое время молчавший Равиль. – Ты хоть представляешь, что такое – банк? И какие это деньги? И где ты их возьмешь?
– Отвечаю по порядку, – улыбнулся Блоха. – Первое. Знаю ли я, что такое банк? Да, знаю. Я три года, думаешь, просто так лежал? Мне надо было чем-то отвлечься, и я читал умные книжки. Так что в практической банковской деятельности для меня тайн нет. Равно как и в российском законодательстве, касающемся этой тематики.
Второе. Какие это деньги? Для Огурца – очень-очень большие. Он стольких в жизни не видел. Для тебя – просто большие. Видел, наверное, но не имел. А вот для исторического момента – мизерные, понимаешь? Ни в одной стране мира нельзя войти в банковский бизнес с такими мизерными деньгами, как в России. Кроме того, во всем мире банки могут заниматься только банковской работой. А у нас можно делать почти все, что хочешь, если не зарываться.
И наконец, третье. Где эти исторически малые деньги взять? Ответ: у Равиля Нисаметдинова.
– Ты точно спятил! – возмутился Вилька. – Что я, голым должен остаться?
– Ты – в тупике, Вилька. Ты так и остался с советским мышлением. Все твои доходы строятся на дефиците. Ты ведь даже не хозяин своего магазина, ты – наемный работник. Сейчас, конечно, – царь и бог, в масштабах продуктового. Но пройдет совсем немного времени, и с дефицитом будет покончено. Наоборот, будет избыток предложения. А в хозяева тебя никто не пустит, ты сам рассказывал, какие там у вас наверху сидят ребята… Вот поэтому мы с тобой будем делать банк.