Похищение из сераля
Шрифт:
Удачи на гонках отметили в том же ресторане. Капиталы Максима и Александра увеличились за этот день на пять тысяч крон, а у Агаты – на две тысячи. А еще пятьсот крон Коловрат получил в качестве призовых, которые и пустил на оплату банкетного зала на двадцать персон. В качестве гостей тут были шеф распорядитель Ридербергской гонки 35-летний имперский князь Карл Йоган Траутмансдорф-Вайнсберг (назначенный императором курировать мото– и автоспорт в империи) в сопровождении жены Мари фон Ауэршперг (тетки Агаты), граф Отто фон Гаррах (сосед Коловратов в Богемии) 44 лет с женой Каролиной лет тридцати, князь Карл Кински (другой
Имперский князь сказал, разумеется, прочувственную речь в честь мото– и автоспорта, "олицетворяющего прогресс в начале нового, обещающего стать феноменальным столетия", затем похвалил присутствующих гонщиков и особо победителя Ридербергского ралли Александра Коловрата, будущего графа Австро-Венгерской империи. Ему и гонщикам дружно похлопали и выпили по первому бокалу шампанского. Потом стали выступать по нисходящей князь Кински, граф Гаррах, Райнер из княжеского семейства Палффи, Рудольф из такого же семейства Эстерхази и Адольф от князей Ауэршперг. К этому времени шампанское уже вскружило бражникам головы, а дамы стали все чаще посматривать в сторону двери, за которой раздавались мелодии одна прекраснее другой. Тем не менее имперский князь, руливший тостующими, требовательно посмотрел в сторону Городецкого. Максим, внутренне ежась, встал над столом и начал говорить:
— Вам, господа, легко поздравлять нашего победителя, вы – птенцы одного гнезда, поскольку все учились в Терезиануме. Моя фамилия Городецкий и я приехал в империю издалека. Мне тем не менее повезло: я встретил здесь Александра Коловрата, большого энтузиаста мотоавтоспорта и просто замечательного человека. Мы отлично ужились и теперь мне странно представить свою жизнь без этого чудесного знакомства. Желаю тебе Саша еще долго участвовать в различных гонках и часто в них побеждать, а также обрести какие-то новые увлечения – например, в авиации или в кинематографе – и опять стать в них знаменитостью!
Его тосту одобрительно похлопали и наиболее активен был Саша. Но сразу за ним раздался голос Элизабет Кински:
— Мужчины! Вашу способность к витийству мы оценили. Но нам тоже хочется высказать победителю и его товарищам слова признательности, которые женщины традиционно произносят приватно – обычно, во время танца….
— Мы услышали ваши пожелания, – важно сказал князь Траутмансдорф. – Господа, приглашайте дам в танцевальный зал. Право выбора предоставляется Александру Коловрату.
Все дружно встали со стульев и отправились к дверям во главе с Сашей, подхватившим под руку Агату.
В просторном танцзале только что закончили играть матчиш и около трех десятков пар отошли к стенам или уселись в кресла, расставленные в его второй половине, среди растений. Прибытие еще двадцати гостей не прошло незамеченным, и оркестр сыграл туш, после чего стал наигрывать очень медленный "Розовый вальс" из оперетты Легара "Веселая вдова". Аристократы разобрали своих спутниц (но не своих жен!) и первыми начали танец, а к ним уже стали присоединяться новые пары, в том числе и Саша с Агатой. Максим же привычно расположился у стены. Внезапно
— Госпоже Захер следовало бы нанять в штат гостиницы девушек для танцев. Их всегда не хватает в ресторанах. Вот радость подпирать здесь стены!
— Надо было подсказать Агате, чтобы она пригласила с собой близкую подругу, – сказал Городецкий. – Или у нее таких не завелось?
— Близких действительно нет, но знакомых достаточно. Это моя промашка!
— Заимствуйте дам у гонщиков: им, думаю, лестно будет станцевать с будущим князем.
— Это мысль, – согласился Ади. – А Вы намереваетесь тут долго стоять?
— Возможно, я спикирую на танцевально озабоченную Элизабет Кински, когда ей наскучат вялые танцы с аристократами.
— Вы значит умеете танцевать активно?
— В общем да. Но хотелось бы узнать, что гложет эту даму изнутри?
— У нее нелады с мужем, – высказал очевидное Адольф. – Вы не знаете историю князя Кински?
— Откуда? Я жил вдалеке от Европы.
— Он служил в составе нашего посольства в Лондоне и влюбился в жену лорда Черчилля….
— Уинстона? – задал глупый вопрос Макс и осекся.
— Нет, его отца. А про Уинстона писали во время англо-бурской войны, как он бежал из плена. Так вот, леди Черчилль променяла его на другого кавалера и Кински с досады женился на графине Элизабет Меттерних. Но снова уехал в Лондон к ногам этой леди и снова вернулся – только жена ему измены, видимо, не простила. Так и живут, даже без детей.
— Благодарю за информацию, фюрстенкнабе.
— Я ведь Ваш должник. Обращайтесь, – осклабился Адольф и направился к группке гонщиков и их дам.
Вопреки бодрому месседжу Максим так и простоял в сторонке до белого танца. Но и здесь его выбрала не роскошная Элизабет, а юркая Агата.
— Я едва вырвалась из объятий чешского медведя, – сообщила она. – На мотоцикле он бог, но в танцах все-таки увалень. Надеюсь, Вы, Макс, меня не разочаруете? Вы ведь танцуете чардаш?
— Думаю, что да, – странно ответил польско-русский бастард и добавил: – Это ведь чардаш Монти?
— Он самый, – блестя глазами, ответила венская дева. – Сочинен три года назад, но теперь у нас танцуют только его. Пойдемте же!
Те, кто видел вариант Монти, знает, что начинается танец весьма медленно, позволяя даме и кавалеру походить друг возле друга и посмотреть испытующе в глаза. Затем поводя плечами, покручивая бедрами, приседая и прихлопывая каблуками они начинают сближаться и вдруг обхватывают друг друга руками (он – за талию, она – за плечи) и делают полуповороты: один, другой, третий…. Все это проделали и Агата с Максимом, но тут музыка резко убыстрилась, предлагая предаться неистовству. Агата ухватилась одной рукой за платье, оттянув подол далеко в сторону, а второй сжала кисть Макса и принялась крутиться юлой под его поднятой ввысь рукой. Он же, выпрямив стан, перешел вдруг в дробный чечеточный пляс, выписывая замысловатые петли вокруг Агаты, чем привел ее в совершенный восторг. Обретя синхронность движений, они варьировали и варьировали фигуры чардаша, а в финале она мило присела на его полусогнутое колено, обняв рукой за шею и задорно глядя в глаза. Аплодисментов, впрочем, не воспоследовало, но иные взгляды красноречивее оваций.