Похищение кислого лимона
Шрифт:
Обычная, благополучная семья среднего класса с обычными для этого типа семей горестями и радостями, видами на будущее. Все очень порядочно, чинно и законно. Ул покачал головой... Учитывая, что жена Согерти сразу возражала против Ула, создавшаяся ситуация явно загнала их в тупик. Что она будет делать, если в ее мирок вторгнутся Паркер с Розенштейном?
Впрочем, Розенштейн опережает его на день, и сейчас можно только догадываться, что происходит в доме Согерти. Не исключено, что там уже полно копов. Или там уже побывал Розенштейн, забрал деньги и убрался восвояси. Можно
— Кто еще знает о деньгах, кроме тебя, меня, Согерти и Розенштейна?
— Никто.
— А Барри Дэйн?
— Нет.
— А Джойс Лэнжер?
— Нет.
— Ты успел побывать у Эда Согерти, у Барри Дэйн и у Джойс Лэнжер. Ты съездил к Лью Персону и пристрелил его. Где еще ты побывал за это время?
— Нигде.
— Ты больше ни с кем не встречался?
— Нет.
Хорошо. По крайней мере, теперь понятно, сколько у него, Паркера, партнеров по игре. Счет по-прежнему не в его пользу, зато понятно, сколько игроков. Он сложил свой листок и убрал в карман. После чего встал и вышел из спальни.
Телефон стоял в гостиной рядом с диваном. Джойс по-прежнему лежала без сознания. Паркер присел у ее ног и набрал номер в Филадельфии, который продиктовал ему Ул.
На втором гудке ему отозвался какой-то безликий голос:
— Алло?
— Эд Согерти?
— Говорите, — предложил голос. Он показался Паркеру неуловимо знакомым.
— Я звоню по просьбе Джорджа, — начал он. — Вы понимаете, о ком я?
— Конечно, — отозвался голос. — Где Джордж?
— Он полагает, что для вас будет лучше, если вы не узнаете об этом, — ответил Паркер. — Но ему нужны деньги. Помните, те, что в чемодане?
— В чемодане? А, да, в чемодане. — Голос показался ему неуверенным. И он что-то напоминал Паркеру — что-то или кого-то.
— Он хочет, чтобы вы привезли деньги в Нью-Йорк, — сказал Паркер.
— Конечно, — согласился голос. — Где они?
Это был не Согерти. Согерти знал, где деньги; Согерти был единственным на свете, человеком, который это знал.
И тут Паркера осенило. Не сказав больше ни слова, он повесил трубку и вернулся в спальню. Голос принадлежал Полю Броку.
Глава 4
Ул, по-видимому, не спал, но лицо его ничего не выражало. Паркер встал у кровати и спросил:
— Ты можешь открыть глаза?
— Не знаю, — произнес Ул отсутствующим голосом.
— Попробуй.
Веки Ула приподнялись. Глаза его уставились в потолок, но едва ли он что-нибудь видел.
— А теперь сядь, — приказал Паркер.
Движения Ула казались полностью раскоординированными. Он неуклюже зашевелился, его руки и ноги беспомощно задергались в попытке приподнять расслабленное тело. Паркеру пришлось его усадить; в таком положении он сам удерживал равновесие, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону. Его руки безвольно свисали вниз, а глаза по-прежнему невидяще смотрели
Паркер поставил его на ноги. Ул совсем ослаб, но послушно выполнял все, что ему велели. С помощью Паркера он покинул спальню и прошел через квартиру.
Проблема заключалась в том, что, с одной стороны, он не мог оставить Ула в квартире Джойс, поскольку понятия не имел, как долго продлится действие наркотика и через какое время тот очухается настолько, чтобы позвонить в Филадельфию. Они там и так на стреме; этого вполне достаточно. Да и иметь самого Ула на хвосте в ближайшее время ему совершенно ни к чему.
С другой стороны, избрать самый простой путь и пришить Ула немедленно он не мог, ибо в таком случае ему пришлось бы прикончить и Джойс Лэнжер. А покуда нет крайней нужды, он предпочел бы этого не делать. Она, конечно, глупа и неуравновешенна, но за это не казнят. У него нет другого выхода — он оставит ее в одиночестве, а затем через несколько часов позвонит привратнику и попросит развязать девушку. Если привратник не согласится, то, учитывая характер Джойс, легко предположить, что она погибнет на своем диване от голода и жажды, прежде чем кто-либо обеспокоится ее отсутствием.
А Ула он прихватит с собой, чтобы покончить с ним где-нибудь по дороге. Что не очень просто и чревато лишними осложнениями, но тем не менее выполнимо.
Джойс начала приходить в себя. Паркер видел, что глаза ее приоткрылись, видел, как она провожала их взглядом, когда они покидали гостиную. Голова Ула болталась, и он подволакивал ноги; было ясно, что он совершенно не в себе. Глаза Джойс, глядящие на Ула поверх кляпа, были широко раскрыты и полны ужаса.
Они вышли из квартиры и сели в лифт. Ул тут же привалился спиной к стене кабины. Пожилая женщина с тележкой, полной покупок, ожидавшая лифт на первом этаже, проводила Ула удивленным взглядом.
Паркер бросил ключ от квартиры Джойс в почтовый ящик привратника и вывел Джорджа на улицу. Его машина стояла слишком близко к пожарному крану, и к ветровому стеклу уже пришпилили штрафной талончик.
Ул был по-прежнему послушен, как монах после лоботомии. Паркер обвел его вокруг машины и усадил на правое сиденье, затем вернулся к своей дверце, сорвал штрафной талончик с ветрового стекла, бросил его в канализационный люк, сел за руль и рванул с места. Ул безвольно привалился к дверце со своей стороны. Его глаза оставались открытыми, но лицо по-прежнему ничего не выражало.
Паркер выехал на Вестсайд-хайвей, миновал туннель Линкольна и проскочил по магистрали на Джерси от шестнадцатой до пятнадцатой развилки. Там он свернул с магистрали и по грязным улочкам трущоб добрался до разбитой асфальтовой дороги, уходившей в камыши. Он въехал в район болот острова Джерси; в этих местах исчезали многие ненужные Нью-Йорку предметы. И Джордж Ул будет не первым человеком среди них.
Когда местность стала совсем пустынной, Паркер остановился и вылез из машины. Вокруг простиралась ровная зеленая топь. Вдалеке виднелись мосты, фабрики и нефтеочистительные сооружения, но поблизости не было ничего, кроме болотной зелени.