Похищение премьер-министра (сборник)
Шрифт:
– Я не сомневаюсь, – сказал Пуаро, – вернее, я почти не сомневаюсь, mon cher, что вам будет нелегко найти вашего Джона Фрезера. Он весьма странный субъект… аккуратный, поскольку пометил свои платки и протер револьвер, которым совершил преступление… в то же время небрежный, поскольку тут же потерял свой платок и даже не стал искать записку, которая могла стать уликой против него.
– Слишком разнервничался, наверное, – предположил инспектор.
– Может быть и так, – признал Пуаро. – Да, все возможно. А никто не видел, как он
– Здесь бывает слишком много разных людей. Ведь это же многоквартирный дом. Я полагаю, никто из вас, – инспектор обратился к молодым людям, – не видел, чтобы кто-то выходил из той квартиры?
Пэт отрицательно мотнула головой.
– Мы ушли раньше… около семи часов.
– Понятно. – Инспектор встал. Пуаро проводил его к дверям.
– Не позволите ли вы мне в виде одолжения осмотреть место преступления?
– Ну конечно, месье Пуаро. Я знаю, как к вам относятся в нашем управлении. Я оставлю вам ключ. У меня есть второй. В квартире никого не будет. Служанка отправилась к каким-то родственникам: она слишком напугана, чтобы оставаться в этой квартире.
– Благодарю вас, – сказал Пуаро.
– Вас что-то не устраивает, месье Пуаро? – спросил Джимми, заметив, что тот чем-то озабочен.
– Да, – сказал Пуаро, – не устраивает.
Донован заинтересованно посмотрел на него:
– А что… ну, чем вы недовольны?
Пуаро не спешил с ответом. Он, нахмурившись, помолчал, обдумывая что-то, а затем вдруг с каким-то раздраженным видом пожал плечами.
– Я хочу пожелать вам доброй ночи, мадемуазель. Должно быть, вы устали. Сегодня вам пришлось много стряпать… не правда ли?
Пэт рассмеялась:
– Только омлет. Обед я не готовила. Донован и Джимми зашли за нами, и мы отправились в одно милое местечко в Сохо.
– А потом вы наверняка пошли в театр?
– Да. На «Карие глаза Каролины».
– Ах! – сказал Пуаро. – Лучше бы они были голубыми… голубые девичьи глаза.
Приложив руку к сердцу, он еще раз пожелал доброй ночи Пэт, а заодно и Милдред, которая по просьбе подруги согласилась у нее переночевать, поскольку Пэт честно призналась, что смертельно боится оставаться одна в квартире после таких жутких событий.
Оба молодых человека последовали за Пуаро. Когда дверь за ними закрылась, они уже было собрались проститься с ним, как вдруг Пуаро опередил их:
– Мои юные друзья, вы слышали, что меня кое-что не устраивает? Eh bien, все верно… я недоволен. Я собираюсь сейчас провести небольшое частное расследование. Не желаете ли вы составить мне компанию?
Спустившись на третий этаж, Пуаро открыл дверь ключом, выданным ему инспектором. Войдя в квартиру, он, к удивлению его спутников, направился совсем не в гостиную. Он сразу прошел на кухню. В маленькой нише, где находилась раковина, стояло большое железное ведро для мусора. Пуаро открыл его и, согнувшись в три погибели, начал копаться в его содержимом с усердием голодного терьера.
Джимми
Наконец он выпрямился с торжествующим возгласом, в высоко поднятой руке держа маленький закупоренный пузырек.
– Я нашел, что искал. – Он осторожно принюхался к своей находке. – Увы! У меня заложен нос… я подхватил насморк.
Донован взял у него пузырек и тоже обнюхал его, но не почувствовал никакого запаха. Он вытащил пробку и, прежде чем Пуаро успел издать предостерегающий крик, поднес горлышко пузырька прямо к носу.
Донован упал как подкошенный. Бросившийся к нему Пуаро отчасти смягчил его падение.
– Что за дурацкая идея, – воскликнул он, – вынимать пробку с таким глупым безрассудством! Разве он не видел, как я осторожно принюхивался к нему? Месье… Фолкнер… не так ли? Не будете ли вы так любезны принести мне немного бренди? Я видел графин в гостиной.
Джимми поспешно вышел, но к тому времени, когда вернулся, Донован уже очнулся и заявил, что чувствует себя нормально. Ему пришлось выслушать от Пуаро краткую лекцию о необходимости соблюдения осторожности при исследовании неизвестных и, возможно, ядовитых жидкостей.
– По-моему, мне лучше пойти домой, – сказал Донован, неуверенно поднимаясь на ноги. – Конечно, если я вам больше не нужен. У меня еще какая-то слабость.
– Безусловно, это лучшее, что вы сейчас можете сделать, – сказал Пуаро. – Месье Фолкнер, надеюсь, уделит мне еще немного времени. Я сейчас вернусь.
Он проводил Донована до двери и вышел с ним на лестницу. Там они поговорили о чем-то пару минут. Вернувшись в квартиру, Пуаро обнаружил, что Джимми стоит в гостиной с озадаченным видом, приглядываясь к обстановке.
– Итак, месье Пуаро, – сказал он, – что вы собираетесь делать дальше?
– Ничего. Расследование закончено.
– Что?
– Я все выяснил… уже.
Джимми пристально взглянул на него:
– Благодаря найденному вами пузырьку?
– Вот именно. Благодаря пузырьку.
Джимми с сомнением покачал головой:
– Я абсолютно ничего не понимаю. По тем или иным причинам я понял, что вас не устраивают улики, обвиняющие этого Джона Фрезера, кем бы он в итоге ни оказался.
– Кем бы он ни оказался… – с усмешкой повторил Пуаро. – Если он вообще существует… то я буду очень удивлен.
– Ничего не понимаю.
– Он не более чем имя… имя, старательно вышитое на носовом платке!
– А как же записка?
– Разве вы не заметили, что она была напечатана? Но почему? Я объясню вам. По почерку можно узнать человека, да и происхождение этой записки не так сложно установить, как вам может показаться, однако, если бы реальный Джон Фрезер писал такую записку, эти два момента вряд ли волновали бы его! Нет, эту записку написали и положили в карман убитой женщины специально для того, чтобы мы нашли ее. И Джон Фрезер тут совершенно ни при чем, он не существует.