Похищение столицы

Дроздов Иван Владимирович

Катя не однажды наблюдала эти картины, и хотелось ей подойти к каждому, попросить прощения за глупую и пустую молодежь, не сумевшую защитить старость своих дедов, и отдать старикам последние деньги, и отвезти их домой на машине...

Обливалось слезами сердце, и давала себе клятву положить все силы, а если нужно будет, то и жизнь за своих, за русских — за дело, которому так беззаветно служили ее деды и прадеды.

Сжимала кулачки, готовая ринуться в любую драку, лишь бы защитить свой род. Не женское это дело — кидаться в драку,—

скажет нам иной рассудительный читатель, но таков был характер у нашей героини, а из песни слов не выбросишь.

Отсюда, из этих картин и переживаний, и шел ее священный яростный национализм.

Положила на ладонь мини-телефончик, нажала кнопку «Прослушивание и запись», набрала номер квартирного телефона Автандила. И услышала беспокойный, нервный голос полковника. Говорил он быстро, заикаясь и захлебываясь, на своем родном языке.

Прилегла на диван в комнате для отдыха, слушала. Ничего, конечно, не понимала, отдельные слова и даже фразы Автандил говорил по-русски. Раза три повторил: «Нада брать, нада брать!..» Где и кого брать, зачем, с какой целью — этого Катя не понимала. И еще по-русски: «Москва—Мадрид».

Полковник называл Старрока — и тоже нервно, беспокойно, с шипящим присвистом и вороньим карканьем. «Старрок, Старрок!..» И дальше шла речь, не похожая ни на какие известные Кате языки.

Задремала, но тут же проснулась. И, не желая занимать ленту в аппарате, выключила телефон. Включила на одно только прослушивание. Но и на этот раз полковник говорил по-своему. Ему отвечали робко, с характерным для восточных людей подхалимским елеем. И тоже называли Старрока.

В восемь часов ей позвонил дежурный — капитан Баранов Иван Сергеевич. Доложил, что генерал пришел на работу. Катя позвонила ему, и тот радостно воскликнул:

— Катерина! Заходи!..

Старрок благодарил за деньги:

— Теперь их много, спасибо! Тут рядом с нами детский садик опустел, мы его купим, отремонтируем. И всем работникам зарплату прибавим, в полтора-два раза увеличим. Скажи Объекту: не для себя стараюсь, а для людей, для дела.

— Хорошо, товарищ генерал! Буду просить еще денег. Он должен быть благодарен людям, которые жизнь его берегут. А наш полковник что-то нервничает. Вот послушайте: узнаете его голос?..

И Катя незаметно для генерала включила похожую на брошь машинку. Г енерал снова вытаращил глаза:

— Так это у тебя такая фантастика? Покажи!

— Вы слушайте, а потом и покажу вам.

Генерал слушал. Наклонившись к Кате, боясь, как бы машинка и его не записала, прошипел:

— Чем-то взволнован. На своем языке лопочет.

И, услышав: «Нада брать, нада брать!..» — привстал в кресле, почти выкрикнул:

— Бандитам команду дает. Каратаева брать!

— Каратаева? Как?.. Мы же его охраняем.

— А-а-а, Катерина! Не знаешь ты кавказцев. Они у нас из-под носа всю милицию уведут, а тут один человек. Да его, может быть, и нет уж в квартире. Звони ему!

Катя

стала звонить по сотовому телефону. Не отвечает. Позвонила по обычному — не отвечает. Позвонила Тихому. Тот был спокоен.

— Что вы, товарищ майор! Из подъезда никто не выходил.

— А вы пойдите на квартиру.

— Неудобно. Объект отдыхает.

— А вы сходите.

— Слушаюсь.

И Катя вместе с генералом побежала на выход. И уже в машине она снова набрала номер телефона. И снова молчание. Сердце ее гулко билось, в висках стучало. «Но нет. Не может быть! Он крепко спит. Как же могли его увезти, если всюду часовые. И двое стоят у входа в лифт: и на первом этаже и на третьем». Пыталась себя успокоить, но сердце билось все сильнее. Что-то ей говорил Старрок, но она не слушала. Она думала: «Больше не отойду от него ни на минуту!»

У подъезда их встретил подполковник Тихий. Он, как всегда, был тих и спокоен. Генерал спросил:

— Объект не выходил?

— Нет, но тут командует какой-то человек в штатском, расставляет своих людей и в девять часов обещал связаться с вами. Будто бы нас отсюда удаляют. Охранять Объект будут другие люди.

И тут подошел генерал Муха, поздоровался вначале с Катей, а затем кивнул Старроку. Пожимая ему руку, сказал:

— Миссия ваших ребят кончилась. Сегодня утром вы получите приказ своего министра.

— Приказ-то я получу, но боюсь, что вам-то охранять будет некого.

— Как некого? Не понимаю вас.

— Мы звонили Объекту, он не отвечает.

Г енерал Муха — к дежурному:

— Каратаев выходил из подъезда?

— Из подъезда не выходил, но ребята видели его у лифта. Они беседовали с Вартаняном, а потом зашли в его квартиру.

Оба генерала, а с ними Тихий и Катя метнулись наверх. Тут на лестнице, ведущей с третьего этажа на четвертый, сидели два парня — из отряда Тихого. Старрок у них спросил:

— Жилец из средней квартиры выходил?

— Да, выходил. У лифта они встретились с соседом из правой квартиры и затем зашли к нему. С тех пор прошло с полчаса. Они не выходили.

Генерал Муха позвонил в квартиру Вартаняна. Тот быстро открыл дверь.

— Каратаев у вас?

— Какой Каратаев?.. А-а-а!.. Жилец из средней квартиры? Нет, не заходил.

— Как же?..— воскликнул охранник, но Старрок поднял руку: тише, мол, парень, не мешай нам. И к Вартаняну: — Позвольте нам войти.

— Это что — обыск? А какое у вас право?

Старрок показал удостоверение:

— Я генерал милиции.

Показал свой документ и Муха. Металлическим голосом проговорил:

— Вам придется подчиниться.

— А с какой стати? Я вас не приглашал.

Из-за плеча Старрока выступила майор Катя и направилась в глубь квартиры. Но Вартанян с криком рванул ее за плечо. Катя повернулась и со всего размаха залепила ему пощечину, а генерал Старрок схватил его за отворот шелкового халата, злобно зашипел: