Похищение свободы
Шрифт:
Черные точки на льду действительно оказались тюленями.
— Стоп! — скомандовал майор. — Дальше нельзя.
В семь часов тридцать минут прогремели первые выстрелы. Три тюленя, распластавшись по льду, поползли было к полынье, оставляя кровавые следы, но, так и не достигнув ее, испустили дух. Возле них, жалобно пища, копошились два маленьких тюлененка.
Грей отпугнул их и позволил убежать. Если бы его отношения с Брендой оставались прежними, он непременно принес бы ей одного крохотного тюлененка, но теперь… Воспоминание о происшедшем болью отозвалось в его сердце.
Грей
— Вам что-нибудь известно о возвращении «Сна дьявола»?
— Вполне вероятно, что он вообще не вернется, — с досадой в голосе ответил майор. — Одному дьяволу известно, когда русские отпустят наших парней и каким образом они это сделают. Скорее всего, отправят в Москву, где и передадут нашему посольству. Наверняка постараются раздуть международный скандал, а у политиков появится возможность поразглагольствовать по этому поводу.
На последнее замечание майора Грей не обратил внимания: Горрелл особой деликатностью не отличался. Отрезая слой жира у тюленя, Грей думал о том, радоваться или огорчаться сообщению майора. Если все обстоит так, как он утверждает, то Бренда больше никогда не увидит капитана Лесли. Но и это не взволновало Грея так, как должно было бы взволновать.
— Нужно будет сказать Атукле, чтобы забрал тюленей. Пусть старик полакомится, — сказал Грей.
Майор согласно кивнул, и они повернули обратно.
Атукла — так звали эскимоса, с которым Грей дважды ходил на охоту. Однако дружеских отношений, какие обычно устанавливаются между двумя заядлыми охотниками, у них не возникло. Не наладил Грей дружеских контактов ни с Горреллом, ни с Алберти: оба оказались недостаточно коммуникабельными, хотя, впрочем, может, это он страдает некоммуникабельностью…
Порой Грей начинал беспокоиться, что оказался в некой изоляции. Он злился на себя за то, что окружающие чувствуют его отчужденность, но ничего не мог поделать. Подчинять людей своей воле ему удавалось довольно легко, но как завоевать их симпатии? И Бренда в этом отношении не была исключением.
Несмотря на это, Грей решил бороться за нее. И вдруг он понял, что ему будет жаль, если Лесли не вернется на базу. Жаль потому, что в таком случае он, Грей, предстал бы в глазах Бренды этаким слабаком и неудачником, которого она не может не презирать. Она просто-напросто вычеркнет его из своей памяти. А окажись рядом Лесли, он постарался бы показать, какой это жалкий тип. И это единственная возможность разлучить Бренду и капитана.
Около восьми их утлая лодчонка пошла ко дну. К тому времени она почти до краев набрала воды, и ни у Лесли, ни у Хестера уже не было сил вытащить ее на льдину и вылить из нее воду, как они делали это десятки раз. Едва они успели выскочить на льдину, как лодка скрылась под черной водой, не издав ни единого всплеска. И они остались на льдине вдвоем среди окружавшего их ледяного безмолвия.
Двинулись на северо-запад, посчитав, что идти надо именно в том направлении. Два раза пускали сигнальные ракеты, надеясь, что кто-нибудь их заметит. Задувший со стороны материка ветер облегчал путь, подталкивая их в спину.
Лесли
Время от времени поглядывая на серое небо, он ощущал на губах колючую снежную пыль и прислушивался к внутреннему голосу, который твердил ему: «Будь мужчиной! Умри как герой!» И он шел и шел, тяжело переставляя усталые ноги, и не переставал недоумевать: неужели на их поиски все еще не выслали самолет? Разве ветер дует не с юго-востока? Что ему стоит так подогнать одну льдину к другой, чтобы они смогли добраться до своего «Сна дьявола»?
Шагая по краю льдины, капитан вглядывался в темную воду, и надежда на благополучное завершение задуманного ими предприятия казалась все более призрачной. Он споткнулся и упал в небольшую ложбинку. Через несколько минут его догнал Хестер и сел возле него на корточки. Оба молча смотрели на северо-запад. Да и о чем было говорить? В их положении не помогли бы ни шутки, ни упреки, ни ругань. Здесь кончался путь на родину.
Ветер крепчал. Он рябил воду, бросал в лицо хлопья снега, гнал по небу облака, сквозь которые изредка ненадолго проглядывало солнце. Холодный свет превращал окружающее в какую-то сказочную декорацию.
Неожиданно снег повалил так густо, что все вокруг потемнело. Лесли наблюдал, как мокрые хлопья падают ему на руки, на лицо, и чувствовал, как слипаются у него глаза, как ровно бьется сердце, как приятная истома разливается по всему телу. Хорошо бы сейчас поспать хотя бы полчаса. Лесли догадывался, что это значит. Борьба близилась к концу — об этом свидетельствовала и обволакивающая его усталость, и настойчивое желание поскорее забыться. Так, может, все же закрыть глаза?
Снежное одеяло неторопливо укрывало ложбинку. Штабс-сержант Хестер уже походил на застывший белый чурбан. Погружаясь в сон, Лесли лег на живот, чтобы, снег не лез ему в нос и в рот. Он думал о Бренде, испытывая к ней нежные чувства, о которых она так и не узнает. Возможно, именно сейчас она покидает Айси кейп. Хорошо бы оказаться рядом с ней. Пусть бы она сидела с ним в джипе, как тогда, когда они промчались через тот злополучный мостик. «Все будет хорошо», — сказала она ему. Только вот отсюда он вряд ли выберется.
Завывание ветра Лесли слышал даже под снежным покрывалом. Перед его мысленным взором вдруг появилась Люсьен, а вслед за ней те не то пять, не то шесть женщин, которых он знал в разное время. Его память сохранила целый ряд событий, о которых было приятно вспомнить. Он припоминал, какие голоса и фигуры были у его подруг, досадуя на себя за то, что с некоторыми из них по разным причинам не завязал близких отношений. Это происходило из-за отсутствия денег (а у него их не было довольно часто) или из-за трусости. Он боялся старших братьев своих подруг, которые были здоровее и сильнее его, а позже своих начальников. Иногда его подводила робость, нерешительность.