Похищение в Тютюрлистане
Шрифт:
— Подать шашки, — хлопнул в пухлые ладоши король Толстопуз.
Их величества расположились за доской. Расставили шашки. Чёрные были сделаны из шоколада, а белые — из миндаля в сахаре. Каждый из игроков съедал выигранные шашки. Расположившиеся вдоль стен придворные, затаив дыхание и вытянув шеи, следили за игрой. Над головами королей, на золотом обруче, раскачивался попугай Ара.
— Будет игррра, будет игррра, — крикнул он хриплым голосом.
И игра началась. Осторожно игроки делали первые ходы.
— Шашка-пешка, — крикнул король Цинамон и схрупал
— А теперь мой ход, — проворчал король Толстопуз и снял с доски шоколадный кружок. Игра оживилась. Через час на шахматной доске было довольно пусто. Противники долго думали, старательно измышляя западни. Король Цинамон почёсывал скипетром темя, а король Толстопуз время снимал корону и вытирал клетчатым носовым платком, — она ежеминутно становилась скользкой от пота. У одного оставалось две миндалины, у другого — две шоколадки.
— Отдохнём немного, — попросил король Толстопуз, положив руку на толстый живот, — у меня слишком сильно бьётся сердце при мысли о скорой победе.
— Что ж, отдохнём. Мой выигрыш близок, — шепнул Цинамон.
И оба поднялись. Король Цинамон сделал, разводя руками, несколько приседаний у открытого окна, а король Толстопуз тяжело упал в кресло. Нагретая корона соскользнула на пол. Весь двор бросился поднимать Корону передавали из рук в руки, дуя на пальцы, и целовали, извиняясь за неловкость. Однако это длилось недолго, потому что короли предвкушали близкий триумф. Но, усевшись на места, оба разом подняли головы и посмотрели друг другу в глаза. «Что это значит?» — воскликнули они гневно. На доске не хватало шашки из миндаля в сахаре.
В глазах у обоих мелькнуло подозрение, особенно злобное у короля Цинамона, который смотрел на живот короля Толстопуза так, словно он уже разглядел в недостающую шашку.
— Король Цинамон, у меня пропала шашка!
— Ты был близок к проигрышу и сам съел — Клянусь короной… — простонал Толстопуз VII.
— Так, значит, я выиграл, и не будем вспоминать об этой глупости.
— Это не глупость, это гнусное преступление! — Толстопуз VII оглядел суровым взором побледневшие лица придворных: — Ха, кто из вас смел, бездельники?
Наступила глубокая тишина. Только слышно было, как с тихим шуршаньем вставали волосы на головах онемевших от ужаса дворян. У одного камергера началась икота, он прижимал руки к животу, в котором — хип! хип! — что-то скакало, словно надоедливая лягушка.
— Видишь, Цинамон, лучше признайся сам, ведь никто из них не подходил к доске…
— Что!? Я знаю этих негодяев! Они могли съесть глазами.
— В таком случае убирайтесь вон! — крикнул разгневанный Толстопуз. Голос его прозвучал так, будто он чихнул в пустую бочку. Перепуганные придворные постарались незаметно исчезнуть.
— Слушай, король Цинамон, это нужно выяснить, ведь тут задета моя честь.
— А моя не задета?
— В таком случае повернёмся спиной к доске и сосчитаем до трёх. И прошу тебя… Пусть миндалина найдётся.
— Я тоже тебе советую поискать в карманах.
Они повернулись друг к другу спинами.
Как раз в этот момент
— Раз, два, три!
— Ох! — крикнули оба короля, с ужасом поглядев друг на друга. На доске не хватало одной миндальной шашки.
— Украл один из нас, — многозначительно произнёс король Цинамон.
— Только не я, — прохрипел, снимая корону, красный, как свёкла, Толстопуз.
— Так это, значит, я! — прошипел Цинамон и устремил на противника взгляд острый, как вилка, нацеленная на жаркое.
— Сам признаёшься?
— Ха, хорошенькое дельце!
Трудно порой приходится и королям.
— Ты оскорбил меня, — крикнул Цинамон, — только кровь смоет эту обиду!
— Я могу пустить тебе кровь, — простонал, плюхаясь в кресло, Толстопуз и тотчас вскочил, — в его тело вонзились зубья брошенной на сиденье короны.
— Я вышибу у тебя из головы эту мысль, — крикнул Цинамон и щёлкнул Толстопуза скипетром по темени.
— А я тебя… — поперхнулся Толстопуз и ударил пухлой ладонью по щеке Цинамона.
— Так его, так его! — закричал обрадованный попугай и захлопал крыльями.
Тут в комнату вбежал ключник и, упав на колени, завопил громким голосом: «Ваше величество, я видел вора!»
— Это он!
— Это он! — короли показали друг на друга.
— Нет, ваше величество, это попугай!
Ара, услышав обвинение, ринулся ввысь, к подсвечнику, и начал клювом дёргать за фитили. Свечи погасли. Комната окуталась мраком. Под самым потолком метался попугай: — «Каррра! каррра!»
— Слишком поздно, король Цинамон.
— Слишком поздно, король Толстопуз.
— Молчи о том, что здесь произошло, или я прикажу сделать из тебя паштет! — крикнул Толстопуз ключнику.
— Я буду нем, как могильный камень, как рыбка. Я буду молчать, ваше величество.
Тогда в зловещей тишине были произнесены слова, которые возвестили страшное время для двух народов.
— Так, значит, война.
— Война.
Той же ночью король Цинамон тайно уехал из Тулебы, а на стенах города, на рассвете, были расклеены афиши:
— Ооох, — пискнули чьи-то испуганные голоса.
Треснула перегоревшая веткам и сноп искр взметнулся над тлеющим костром.
— Тихо! — шепнула, наклоняясь, Хитраска. — Тихо малыши!
— С кем ты разговариваешь? — спросил удивлённый Пыпец.
— Не обращай на меня внимания, это я так, под впечатлением, — лиса погладила лапкой по меху.
— Рассказывай, рассказывай дальше, — просил Мышибрат.