Похищение

Соколов Михаил

– Я не мусор, - сказал я и поднялся.
– Значит, мы расстанемся по-доброму. Как хорошие знакомые. Очень хорошо. Тогда я посмотрю, кто там лежит.

Клин нахмурился.

Какой ты настырный. Ну просто хочешь испортить мне настроение. Разве я не ясно сказал: можешь уматывать отсюда.

– Не ершись, Клин. Я просто посмотрю и уйду.

Я уже был уверен, что под простыней лежит Марина и соображал, как выбраться отсюда вместе с ней в целости и сохранности. Хорошо еще, что Клин находился на достаточно близком расстоянии. Я был уверен, что бугай у дверей не осмелится стрелять, чтобы не задеть хозяина.

Я поднялся

и сделал шаг вперед.

– Так я посмотрю, - упрямо сказал я.

– Жаль, что ты на меня не работаешь, - сказал Клин, с сожалением покачав головой, - такой материал пропадает.

Я сделал ещё один шаг, больше приблизившись к мужчине, чем к женщине.

– Посмотрю и сразу уйду, - заговаривал я ему зубы, как индийский факир мелодией свою змею.
– Посмотрю и уйду.

Я был уже готов сграбастать Клина, чтобы использовать его в качестве живого щита. Но пока не трогал. Медленно наклонившись, я отогнул край простыни. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, - я ошибся. Это была другая женщина. Мне бросилась в глаза большая цветная татуировка на её левой лопатке - красная роза, словно профессиональное клеймо, - сразу приковавшая внимание. Самой женщине было лет двадцать, может чуть больше. Женщина повернула в мою сторону жгуче черный влажный глаз и подмигнула. Я был настолько уверен, что нашел Марину, что при виде другой женщины невольно расслабился. На мгновение, не больше. Но Клину хватило этого мгновения.

Я краем глаза уловил движение сбоку, хотел выпрямиться, но тут что-то страшно тяжелое, страшно твердое обрушилось мне на голову, и прежде чем потерять сознание, я успел заметить, как медленно потекли вниз стены, потолок, светильники, люстра...

ГЛАВА 4

ЗНАКОМСТВО С ПОКИНУТЫМ МУЖЕМ

Не то, чтобы я потерял сознание. Удар оказался не настолько силен, чтобы вышибить из меня дух, но четкость восприятия нарушил. Я понимал, что меня волокут по лестнице вниз, причем, мягкие ступени скоро стали очень жесткими, даже не деревянными, а бетонными - пару раз очень больно ударился голенью. Потом меня бросили на что-то мягкое, вонючее, какое-то тряпье и оставили в покое.

Окончательно я очнулся только через несколько минут и несколько секунд не мог ничего сообразить. Мне было трудно дышать. Последнее было уже реальностью, я действительно дышал с трудом; вместе с пыльным воздухом в ноздри лезла какая-то пакля, лохмотья, - я лежал, уткнувшись лицом в полуистлевшую подстилку, от миазмов которой едва не задохнулся.

Очнувшись окончательно, я резко привстал и огляделся.

Свет - неясный, тусклый - шел откуда-то через небольшую отдушину в потолке, - все остальное поглощал непроницаемый мрак. Но ясно, хоть и несколько приглушенно, слышна была музыкальная какофония наверху. Скорее всего, находился я в подвале, куда бросили приходить в себя мое бесчувственное тело.

А затылок здорово побаливал. Я прикоснулся к голову и скривился. И невольно застонал, нащупав здоровенную шишку.

Внезапно явственно услышал чей-то вздох. Кто-то ещё кроме меня находился здесь. Мне показалось, какое-то животное типа коровы. Может, действительно. На всякий случай я спросил:

– Кто здесь?

А услышав ответ, невольно ухмыльнулся. Это была не корова, это был ещё один человек.

– Я, - коротко ответил мне голос.

– Что вы здесь делаете?

– Вероятно, тоже, что и вы, нахожусь здесь в заточении.

– Вы

что, тоже пленник?

– Как видите. К тому же прикован к стене. Вас хоть они не приковали.

Расставив руки, чтобы не наткнуться ненароком на какую-нибудь реальную корову или что-нибудь ещё похуже, я побрел в сторону голоса.

Да, мужик оказался и в самом деле прикован. Из бетоной стены подвала выходил кусок прута, заканчивающийся кольцом. От кольца шла цепь, другим концом крепивгаяся к обручу, замкнутому вокруг его талии. Сам обруч не был заклепан, как сделали бы в старые добротные времена, а просто замыкался крепеньким замком. Некоторое время я ощупывалвал эти средневековые путы, на редкость прочно сотворенные, и чувствовал, как поднимается во мне волна страшного гнева.

Я был зол прежде всего на себя, зол, что так глупо попался, не заметив удара, и тем позволил упечь себя в это вонючее подземелье.

Зол я ещё был и потому, что обстоятельства вновь заставили меня окунуться в старые ощущения - словно бы и не было спокойных лет, когда я изо всех сил пытался забыть ту свою первую чеченскую войну, и кошмар плена, и такие вот подвалы, и кровь, и трупы, и себя, в первые дни растерянного лейтенанта спецназа, также глупо попавшего тогда в лапы довольных воинов джихада, как сейчас к отмороженным бандитам.

Я с усилием отогнал старое - ни к чему.

– Как вы сюда попали?
– спросил я, одновременно ощупывая кольцо, вмурованное в бетон. Кончик прута, к которому было приварено кольцо, торчал из стены. Мне показалось, что именно здесь находится слабое звено железных пут; с остальным - и цепью, и обручем - что-либо сделать было довольно затруднительно.

– За женой приехал, да вот попался, - сказал мой товарищ по несчастью, и я замер от неожиданности.

– Как зовут вашу жену?

– Марина. А вам что?..

– Марина Тарасова?

Мой собеседник молчал, и я его понимал. Я представил, как вернувшись домой, мужик нашел вместо любимой жены записку, где та сообщила, что поехала оттянуться к старым знакомым. Не выдержала, вероятно, скуки ожидания, вспомнила старое, покурила, ширнулась - и закрутилось. Бедный муж кинулся следом, жены не нашел, но сам попал как кур во щи.

– Меня нанял ваш дядя, Лев Сергеевич, чтобы я привез вашу жену домой. Я директор юридической фирмы. Вся моя фирма - это я в одном лице. Выполняю разного рода услуги. В том числе такие вот. Приходится крутиться, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Меня зовут Герман Геннадьевич. Можно просто Герман. Вас, насколько я знаю, Андрей Леонидович.

Я словно бы оправдывался. Однако пока говорил, продолжал пытаться расшатывать прут в стене. Но он держался прочно.

– Можно просто Андрей, - вдруг сказал он.

– Что?.. А да, конечно,

Я на ощупь примерился и сбоку ударил подошвой туфли по кольцу. Ощупал; прут заметно согнулся. Обеими руками выпрямил. Повторил процедуру ещё раз, потом еще.

Времени у меня было достаточно. Я был уверен, что металл не сможет долго сопротивляться.

Вскоре я смог уже одними руками сгибать и разгибать этот сантиметровой толщины прут. Свет, слабо сочившийся из окошка под потолком, лишь окрашивал мрак в красноватый цвет, но не позволял увидеть что-либо. На ощупь в разогретом на сгибе пруте уже заметны были начала разломов. После этого процесс пошел ещё более шустро, - главное, я был уверен уже в скором освобождении мужика.