Похищение
Шрифт:
Страшная догадка возникла в моем мозгу. Но я не давала себе возможности думать! Я не верила вполне, а потому решила задать графу еще несколько вопросов:
– Скажите, а в котором часу это было?
– А что? – как-то встрепенулся Успенский. – Екатерина Алексеевна, что с вами? Вы побледнели.
– Ничего, Вадим Сергеевич, ничего, – слабо улыбнулась я. – Так в котором часу вы видели госпожу Лопатину?
– Ну… Где-то в половине третьего, должно быть. Я по часам не засек.
– Это ничего… – пробормотала я. Нет, быть того не может! У меня оставалась еще одна слабая надежда. Сейчас я задам Успенскому
– Он посмотрело внимательно, изучающе и кивнул. – В чем была одета госпожа Лопатина? – Я даже дыхание затаила.
– В чем? – он вздернул брови. – Да я, пожалуй, и не припомню. Она в санях уже сидела. В лисьей ротонде, в шляпке, это я видел.
– Платье… – слегка простонала я. – Какое на ней было платье?
– Екатерина Алексеевна, вы меня пугаете, честное слово, – с беспокойством произнес граф. – Что вам далось ее платье? Вы выглядите такой бледной… Может, доктора?
– Вадим Сергеевич, ответьте, – я вцепилась в его рукав.
– Ну, попробую вспомнить… – он нахмурился. – Фасона, я, конечно не видел. Но… Да, из-под волчьей шкуры, которой Лопатин пользуется как покрывалом, виднелся край подола…
– Ну?..
– Ну, подол, как подол, синий, муслиновый…
Я прислонилась к колонне, закрыла глаза и тяжело вздохнула…
Глава тринадцатая
Нет, не может быть, думала я в отчаянии. Нет, только не это! Но туман, тем не менее, если не спал окончательно, но начал редеть. Теперь уже я видела четче, однако, для того чтобы убедиться окончательно, не хватало еще кое-каких «мелочей». У меня еще был шанс оправдать Натали, а там… Кто знает, может быть и Сержа… И наверняка… Я вздохнула и открыла глаза. Плакать хотелось ужасно. Но я себе не позволила. Нет! Ни в коем случае!
Однако чем больше я не желала верить, тем с большей ясностью в воображении возникали картины. Я приходила к выводу, что да, Серж имел возможность подбрасывать письма к Селезневым, ведь в первый раз письмо было обнаружено в тот день, когда он вернулся из деревни, если, конечно, он там был. А второе письмо… тут вообще все было понятно, ведь он сам вызвался принести в тот день почту и отсутствовал при этом достаточное количество времени… Улики, обнаруженные у Гвоздикина, кстати говоря, именно Серж мог подбросить их несчастному Аполлинарию Евгеньевичу и не далее как вчера. Да и Нику он мог спрятать в деревне. Ника! Бедный малыш!
Как это бывает, все подозрения, в которых я прежде отказывала Сержу встали передо мной, обрели четкие контуры, и теперь я уже не могла с уверенностью утверждать, что он совершенно невиновен. Впрочем, я просто могла кинуться, как это говорится, из крайности в крайность, поэтому я взяла себя в руки, запретив себе делать столь поспешные выводы.
К тому же, едва открыв глаза и успокоив графа, я увидела Сержа. Скрепив сердце, я ему улыбнулась и постаралась ничем не выдать своего состояния. Сейчас мне нужнее было другое. Почерк, вот что меня интересовало. Поэтому, под самым невинным предлогом – в память о нынешнем дне, знаменательном для него, в первую очередь, я попросила черкнуть несколько строк в альбом княжне Щербатовой.
Серж согласился. Однако мне в тот день не суждено было увидеть
– Знаете, Екатерина Алексеевна, – начал он с милой улыбкой, – оказывается интересные происшествия свойственны не только столицам. Я вот, не успел приехать, как сразу попал, как говорится, с корабля на бал. Но не это самое интересное. Самое интересное я сейчас расскажу вам, с вашего, так сказать, позволения. Эх, жаль, нет здесь Михаила Дмитриевича, ему бы тоже очень понравилась моя история… Но, да ладно, я вполне буду удовлетворен и вашим, моя милая Екатерина Алексеевна, вниманием. Не соблаговолите ли выслушать?
– Петр Анатольевич, дорогой, – в тон ему ответила я, – к чему такое пространное предисловие? По вашим глазам вижу, что вам не терпится поведать мне эту историю, так и говорите, – разрешила я, по опыту зная, что Петр Анатольевич вряд ли станет впустую сотрясать воздух, тем более тотчас после приезда. Нет, за его торжественной улыбкой и радостно горящим взглядом наверняка стояло что-то определенно заслуживающее внимания. Поэтому я и решила выслушать. И правильно сделала.
– Ах, кузина, вы как всегда правы, – произнес Петр Анатольевич. – Мне действительно не терпится вам рассказать эту историю, но прежде, позвольте мне объяснить мотивы, побудившие меня к этому.
– Извольте, – коротко ответила я.
– Только давайте пройдем в кабинет, – таинственно добавил Петр.
Оказавшись в просторном кабинете князя Щербатова, который он любезно предоставил нам с Петром Анатольевичем, мы расположились в креслах напротив стола и Петр, порывисто вздохнув, начал:
– Я обещал вам объяснить причины, но теперь передумал, – я вскинула брови. – Причины я вам объясню, но как-нибудь после, – Петр отчего-то смутился, покраснел и опустил глаза. Помолчав, добавил: – А сейчас, к делу, – и поднял на меня взгляд. – Вы прекрасно выглядите, кузина.
– Благодарю, – улыбнулась я, – это и есть то самое дело?
– Нет, – снова смутился Петр Анатольевич, – это скорее причина. Поговаривают, будто вы выходите замуж? – тихо спросил он, затаив дыхание и ожидая моего ответа.
– Я? – я была удивлена. – И за кого?
– А вы не знаете? – Петр, по-моему, понял, что все это не более чем досужие вымыслы, а потому как-то сразу повеселел и расслабился. – За господина Лопатина. Так ли это? – он решил уточнить.
– Нет, Петр, это не так, – не без горечи проговорила я.