Похищенная Любовь. Продолжение. Книга 2
Шрифт:
С любовью, ваша Наталья.
Книга2. Часть 8. Отпусти Валик.
– Ты пьёшь противозачаточные? – Валик не спрашивал, он утверждал.
Я отвернулась от него, отодвинулась максимально несмотря на то, что сидела в соседнем кресле на приёме в частной клинике. Костяшки побелели, сжимая подлокотник.
Меня всегда будет интересовать вопрос, зачем люди лезут в чужие дела. Прикрываются дежурной, ничего незначащей, фразой. «ТАК
Лучше? Отчаянно хотелось спросить, кому? Мне? Валентину? Или сегодняшнему гинекологу, женщине из разряда «новых, продвинутых специалистов». Со следами подтяжек на лице, силиконом в губах и абсолютным равнодушием ко всему, кроме денег.
Меня всегда располагали к себе, как пациентку, женщины в летах, со вселенским пониманием во взгляде. Именно такой доктор принял нас в первый раз. Три месяца прошло, а ожидаемой беременности не было. Мне были прописаны контрацептивы на четыре месяца. Необходимая мера, чтобы уравновесить цикл, и чтобы вскоре он запустился по-новому.
А я уверенна, что не в цикле было дело, а в ее взгляде на нашу пару. Даневич с восторгом в глазах и одним и тем же вопросом, когда, когда… И я молчаливая, с потухшими глазами.
Когда мы остались с ней наедине, Мария Васильевна прямо спросила:
– Не хочешь ребёнка?
Я опустила взгляд и сжала пальцы.
– Странно, мужик вроде любит тебя, и ребёнка значит любить будет.
Я подняла на неё взгляд не знаю с какой эмоцией. Наверное, просящей.
– Мне 19 лет…
Я хотела этой короткой фразой передать свою мольбу. Я мечтала об отсрочке, зачем и сама не знала. Но мудрая женщина протянула мне ее в виде рецепта, написанного корявым почерком. Позже такие же таблетки, тайком, полтора года носила мне мама.
Но не один обман не может длиться вечно. Тайна рано или поздно становится явью.
– Ответь только на один вопрос, Тома. –Один вопрос, хорошо?
Кивнула, понимая, что даже если не согласна придётся отвечать.
– Почему?
Для того чтобы понять, одного вопроса, одного ответа будет мало.
– Я думаю, это было бы ошибкой, рождение ребёнка сейчас.
Заявила смело, открыто смотря в его прищуренные глаза. Отчаянный шаг, над пропастью непонимания и не веры. Но и молчать, врать уже не могла …
Первые месяцы совместной жизни, находясь в шоковом состоянии или в состоянии какой-то прострации, я действительно не понимала, не ощущала последствий замужества и принадлежности Даневичу. Но потом я потихоньку начала выныривать из состояния моральной пустоты. Понемногу выбираться на берег реальности. И эта реальность оказалась нехорошей, пустой и давящей.
Учится, посещать колледж Валик не разрешал, как и свободно передвигаться. Последний год закончился купленным дипломом. О поиске работы даже речь не шла. Какая работа, ведь я должна родить ему наследника. У меня не было подруг, зато были охранники и жены деловых партнёров
Однажды я захотела съездить к матери, и охранники меня попросту не выпустили, потому что не смогли выйти на связь с Валентином. «Не смогли согласовать» –короткий ответ, после которого я на целый день осталась в доме.
Спустя две недели после этого случая, когда Валентин заметил, что я практически не разговариваю и отказываюсь от походов в рестораны и мероприятия, согласился ослабить контроль. Улыбаясь, прижимая к себе, он заявил, что я могу развеяться и разнообразить досуг любыми курсами (конечно же на дому!), и прогулками с охраной. Он не хочет, чтобы я скучала, пока его нет рядом.
Я начала учить английский, но это мало что изменило… Дни шли, моё состояние ухудшалось, контроль за мной все рос.
Мы отпраздновали моё двадцатилетие в Турции, в шикарной гостинице, вот только гостей не полагалось. Теперь всюду и всегда вдвоём. Иногда мне казалось, что Валентин пытается меня спрятать от всего мира, закрыв на замок. И ему это удавалось очень хорошо. А последней решёткой на маленьком окошке свободы станет рождение ребёнка. Понимала, понемногу схожу с ума.
– Понятно. – Редко можно было увидеть, чтобы он настолько бесился, но, маска самообладания не сходила с его загоревшего лица. Только глаза полыхали гневом.
–Дома поговорим, схватил за руку и почти выволок из приёмного покоя. Усаживая в машину, молчал.
Мы приехали домой, он аккуратно закрыл дверь, никак не проявляя эмоций. Прошли в спальню.
–Показывай, где ты их держишь, обратился он ко мне.
–Зачем?
– Тома не перечь мне, не спорь.
–Я и не перечу, я спрашиваю.
– Затем, что я собираюсь спустить их в унитаз.
–Я против.
–Я не спрашиваю.
– Так спроси моё мнение. –Спроси МОЕ МНЕНИЕ. –Чего ты боишься Валик? –Боишься услышать, что никаких детей я не хочу, а хочу учиться, и жить нормальной жизнью. –Я ХОЧУ БЫТЬ СВОБОДНОЙ!
– Это уже даже не смешно. –Ты этого не можешь требовать.
Он подошёл ко мне и сильно тряхнул. Голова заболталась.
–Я сказал тебе отдай мне таблетки. –Или я их найду сам, переверну каждый угол этого дома. –Достану каждую мелочь, каждую тряпку, каждый твой маленький секрет, который задумала спрятать от меня. –Я твой муж, я твой, блять, законный муж. – заорал он, яростно, и выдохся сообразив, что я отвернулась. –Твою мать. –Не смей закрываться Тома. – Не смей!
Казалось он готов вырвать моё сознание, за то, что я сумела найти естественную и совершеннейшую защиту от него. Научилась морально, эмоционально закрываться: ни видеть, ни слышать. Я действительно хочу уйти, закрыться, спрятаться.