Похищенная принцесса
Шрифт:
Калли неуверенно вымолвила:
– Это наглая ло… чушь! – но не стала называть человека лжецом в его же собственном доме.
– О, массаж – это не «ло... чушь», – голос его был серьёзен, но глаза смеялись. – Это очень полезно. Он помог многим солдатам избежать обморожения. И для усталых ног он просто чудесен, вы не находите?
– Я не имела в виду…
– И по-английски мы не говорим «ло чушь», мы говорим просто «чушь», – его глаза искрились. Он прекрасно знал, что она хотела сказать.
Это
– Я прекрасно знаю, как мы говорим по-английски. Я здесь родилась!
– Правда? Какое совпадение, я тоже, вот у нас уже есть что-то общее. И Ники тоже здесь родился?
– Нет, – вмешался Ники, возвращаясь с полотенцами. – Я ро…
– Нет, Ники родился не здесь! – Калли предостерегающе посмотрела на сына. Никто, даже высокий, неожиданно добрый флиртующий мужчина не должен знать, кто они такие. – И, пожалуйста, сэр, с моими ногами теперь всё будет в порядке, спасибо.
– Когда впитается мазь, – его низкий голос звучал абсолютно невозмутимо. Длинные сильные пальцы продолжали растирать и массировать. Он гладил каждый пальчик по очереди, растирая кожу между ними и посылая крошечные волны дрожи по её телу. Такое чувство, будто её кости превращались в мёд.
Всё это было абсолютно неприлично, но чрезвычайно приятно, и всё, что Калли могла сделать, это только окончательно не разомлеть от блаженства.
Она смотрела на его лицо, когда он наклонялся к ней, отмечая спокойную силу, глубокие складки у рта, слабый налёт мрачности, который появлялся в его глазах, когда он забывал о флирте. Всё это вдруг оказалось как-то слишком интимно.
Кали закрыла глаза…
* * *
Гэйб принёс пирог из кладовой. Миссис Барроу наготовила уйму еды перед тем, как уехать к матери.
– Держу пари, ты голоден, Ники? – он отрезал кусок пирога и протянул мальчику. – Ешь, парень. Холодный мясной пирог, я за него ручаюсь.
Ники колебался и взглянул на мать.
– Мама никогда не ест свинину, – сказал он. – Папа говорит… говорил, что дамам есть свинину – это вульгарно.
– Ясно, – пробормотал Гэйб, заметив напряжение. Папа, кажется, осёл.
Мальчик посмотрел на свою мать, которая уже почти уснула.
– Оставь её, – тихо сказал Гэйб, – она очень устала. Просто съешь свой пирог, а потом мы все вместе отправимся спать.
Ники с сомнением поглядел на ломоть пирога, но не сделал ни единого движения, чтобы взять его.
– Ты тоже не любишь свинину? – спросил Гэйб. – Что ж, раз ты не хочешь… – он откусил сам.
Мальчик посмотрел на него.
– Я не говорил, что не хочу, – сказал он, когда Гэйб проглотил последний кусок. – Я очень голоден.
– Тогда отрежь себе кусок, пока я приготовлю тебе
Ники отрезал ломтик пирога и осторожно отщипнул кусочек. Его глаза расширились:
– Очень вкусно.
– Я же говорил, – сказал ему Гэйб. Он ушёл обратно в кладовку и налил в кастрюльку молока. Когда он вернулся, Ники уже прикончил порцию с явным удовольствием. Гэйб подогрел молоко, налил в чашку, размешал немного мёда и протянул мальчику.
Мальчик уставился на неё так, будто в чашке была живая змея.
– Это какой-то ваш иностранный обычай – отказываться от еды и питья, когда вам предлагают в первый раз? – с лёгким раздражением спросил Гэйб. – Слушай, вежливо принимать, что дают, поэтому просто выпей молоко и не волнуйся.
Мальчик побледнел.
– Мама! – у Ники вырвался тонкий испуганный вопль.
Его мать проснулась, увидела мужчину, протягивающего мальчику чашку молока, взвилась со стула и выбила чашку из рук Гэйба. Молоко выплеснулось на каменный пол. Женщина толкнула Ники себе за спину, огляделась, заметила нож, которым он резал пирог, и схватила его.
– Что за… – начал Гэйб.
– Не прикасайтесь к нему! – она была готова действовать – юная львица, защищающая детёныша. – Ники, ты пил это?
– Нет, мама, – она выдохнула с видимым облегчением.
– Это было всего лишь тёплое молоко, – напряжённо сказал Гэйб. Он наклонился и поднял чашку.
Она взмахнула ножом:
– Не подходите.
Он проигнорировал её и подошёл к двери, открыл и свистнул. Его собака, Юнона, вбежала в кухню, весело виляя хвостом.
– Можно, – сказал собаке Гэйб и указал на разлитое молоко с мёдом.
– Нет! – выдохнул мальчик и дёрнулся, чтобы встать между лужей молока и собакой.
Юнона коротко вильнула хвостом – ей нравились мальчики – но еда всегда была для неё на первом месте, и она протиснулась мимо Ники и счастливо принялась лизать молоко. Женщина и мальчик смотрели на Гэйба, словно он был чудовищем.
Гэйб вытащил другую чашку из буфета, налил горячего молока из кастрюльки на плите. Две пары глаз следили за ним.
– Он что-то туда положил в прошлый раз, – сказал Ники матери.
– Из этого горшочка, правильно, – подтвердил Гэйб и размешал в молоке ложку вязкой жидкости. – Это мёд. Тёплое молоко и мёд. Помогает людям уснуть, – он отпил из чашки и протянул её Ники.
Повисло долгое молчание. Юнона слизала с пола каждую каплю молока, обнаружила пару крошек корочки пирога и теперь была готова возобновить своё знакомство с мальчиком. Она дружелюбно подтолкнула его под локоть, требуя, чтобы её погладили. Он погладил шелковистые уши, пощупал холодный нос и осторожно заглянул в глаза. Хвост собаки радостно стучал по полу от такого внимания.