Похищенная принцесса

Грейси Анна

Калли была ошарашена.

– Ваша бабушка носила шпагу-трость?

Гэбриэл улыбнулся так, как будто что-то вспомнил.

– Без неё никуда не ходила. Она была весьма храброй старушкой. Насколько я знаю, она никогда не использовала по назначению лезвие, а вот трость однажды положила конец одному разбойнику с большой дороги. Паренёк вёл себя весьма дерзко, думая, что имеет дело с хилой старушонкой, пока эта хилая старушонка так саданула его по голове, что он свалился замертво.

Все засмеялись. Он поднял бокал:

–

За бабушку Герту и её верную шпагу-трость.

Все выпили.

– Мы всё ещё едем в Лондон, мам? – спросил Ники, когда они осушили бокалы.

Калли бросила беглый взгляд на Гэбриэла.

– Не сегодня, Ники, – ответил он. – Мы подождём и посмотрим, припрятаны ли у графа Антона козыри в рукаве. У него есть привычка поджигать дома, так что я выставлю охрану, и мы подождём. Я перекинулся словом с сэром Уолтером о поступках графа, и он собирался его допросить. Большая белая яхта, которую мы видели пришвартованной в бухте Лалворт Коув, должно быть, принадлежит графу Антону.

– А если граф Антон не приедет? – настаивал Ники.

Гэбриэл посмотрел на Калли.

– Решать твоей матери. Всё зависит от того, чего хочет она.

Калли не встретилась с ним взглядом. Чего хочет она. Это было в точности так же, как он произнёс раньше: «Ради вас я сделаю все, что угодно. Скажите только слово».

Это звучало как обещание, как клятва.

Калли не хотела думать об этом. Отказывалась думать об этом. Теперь она была старше и мудрее, теперь она была не настолько глупа, чтобы верить благородным словам или поступкам. Но галантность – вторая натура мужчины. Некоторые мужчины такие.

Она не могла здесь оставаться. Она всё-таки была непрошеной гостьей, несмотря на то, что хозяин более чем гостеприимен. Настало время начать свою собственную жизнь. Бегство было только кратковременным решением. Ей необходимо придумать что-то более продолжительное, более долговременное.

А пока она организует защиту для Ники, хотя мистер Ренфру уже сделал это. Какая защита может быть надёжнее, чем четверо бывших солдат, точнее, пять, считая мистера Делани.

А Лондон? Она пока не была уверена, что хочет сделать со своей жизнью, но в планах определенно был Лондон.

– Да, Ники, мы поедем в Лондон, – решила она. – Тибби и мне необходимо пройтись по магазинам.

– Все? – спросил Ники. – И Джим тоже?

Калли колебалась. Вмешался Гэбриэл:

– Вначале мне нужно перекинуться словом с Джимом наедине. Джим?

Он махнул рукой, показывая на дверь, и Джим с видимым беспокойством вышел из комнаты.

* * *

– Так, Джим, я думаю, ты был с нами не до конца честен, – начал Гэйб, как только отвёл Джима в библиотеку.

Джим, маленький, тощий и напуганный,

сидел на стуле напротив. Багровая отметина от плети графа делила пополам его опухшее лицо. Она блестела из-за мази миссис Барроу. Мальчишка, как бы защищаясь, втянул голову в плечи. Уши торчали, из-за ужасной стрижки они выглядели больше, отчего его лицо казалось ещё более уязвимым. Он молчал.

Гэбриэл сказал мягко:

– Ты говорил, что твоего отца не будет неделю-две.

Джим кивнул, затем сглотнул, что было особенно сильно заметно из-за его тощего горла.

– Миссис Барроу попросила своего мужа поспрашивать людей в округе, – сказал Гэйб. – Никто не видел твоего отца как минимум шесть или восемь недель.

– Вы ведь не собираетесь отправить меня в приют или сиротский дом, а, сэр? Потому что, если собираетесь, то я не пойду. Я убегу.

Джим с отчаянием на лице огляделся по сторонам, все его мышцы напряглись, как будто он приготовился спасаться бегством.

– Нет, мы не отправим тебя в приют, – заверил его Гэйб.

Джим не отводил взгляда от глаз Гэбриэла.

– Вы обещаете?

– Я обещаю. Но ты должен сказать мне правду.

Джим напряженно всматривался в его лицо. Вероятно, оно выражало уверенность, потому что тело мальчугана расслабилось.

– Моего папы нет уже больше месяца. Бьюсь об заклад, он умер. Он раньше никогда не оставлял меня так надолго, больше недели никогда не оставлял.

Он шмыгнул носом и вытер его рукавом. Гэйб протянул мальчику носовой платок. Джим поблагодарил, сложил платок и осторожно засунул его в карман, так и не воспользовавшись.

– Я позабочусь о тебе Джим, если ты согласишься. Но ты всегда будешь говорить мне правду.

Мальчик обеспокоено посмотрел на него:

– Что вы хотите, чтобы я делал?

– Не уверен, – ответил Гэйб. – Пока я хочу, чтобы ты составил компанию Ники.

Джим нахмурился.

– Вы хотите сказать, присматривать за ним, потому что ублюдки, как тот тощий склизкий граф, гоняются за ним?

Гэйб улыбнулся.

– Что-то в этом роде. Я хочу, чтобы ты составил ему компанию. Ты должен будешь заниматься с мисс Тибби вместе с Ники. И делать всё, что скажет тебе миссис Барроу. А когда мы все через день-два поедем в Лондон, мы, может быть, возьмём тебя с собой. Если согласишься.

Глаза Джима округлились.

– В Лондон? Вы ведь не разыгрываете меня, сэр?

– Не разыгрываю, Джим.

Глаза мальчугана загорелись.

– Здорово! Я поеду в Лондон! И я присмотрю за Ники, и буду делать уроки, и буду таким хорошим, как золото, сэр, вот увидите!

Гэйб рассмеялся.

– Хорошо. Теперь, я думаю, нам следует провести поминальную службу по твоему отцу, ты так не думаешь?

Джим нахмурил брови.

– Вы хотите сказать, вроде церкви?

Гэйб кивнул.

– Да, точно.