Похищенная принцесса
Шрифт:
Калли чувствовала себя…могущественной. Не удовлетворенной, а могущественной.
Именно она, Калли, сотворила это с ним. Именно она явилась причиной того, что этот сильный дисциплинированный мужчина набросился на нее с алчностью и страстью. И сейчас он продолжал напряженно смотреть на нее.
– Я заглажу свою вину, – потянувшись к ней, произнес Гэйб.
Она немного отодвинулась.
– Но ведь дело сделано. Мы подтвердили свой брак.
– Нет, не подтвердили, – настаивал он, – ты не… ты не была вовлечена. Я был слишком быстр и не позаботился,
Калли оттолкнула его.
– Ты хочешь сделать это снова? Сейчас?
– Да. Будет лучше, обещаю тебе.
– Нет. Уже поздно. И я устала, – туго завернувшись в одеяло, она легла. Ей хотелось поверить ему, но она должна была защищать себя. Она не желала вновь испытать то ощущение, когда тебя возносят на гору, возносят только на половину пути, а потом сбрасывают вниз. Нет, только не дважды за ночь.
– Доверься мне. Этот раз будет только для тебя, обещаю, – он стянул с нее одеяло.
– Нет! – воскликнула сердито Калли, таща одеяло обратно на себя. – Я знаю, что мы сегодня принесли клятвы, но, если ты помнишь, я не клялась повиноваться тебе. Именно поэтому.
Ненадолго в спальне наступила тишина, а затем Гэйб произнес:
– Но я все еще должен выполнить клятвы, которые принес тебе.
– Мы подтвер…
– Не в этом смысле. Я поклялся почитать тебя. И сейчас мне необходимо сделать это, – его низкий искренний голос и глаза призывали поверить ему.
Калли недоверчиво разглядывала его.
– Ты просишь о многом.
– Знаю, – мягко ответил Гэйб.
Прямо сейчас она могла бы отказаться и сохранить свое сердце нетронутым – почти нетронутым, поправилась молодая женщина. Но она не ожидала этого. Не ожидала, что он будет готов остаться, что он захочет подарить ей наслаждение – даже после того, как его собственные желания были удовлетворены. Словно ее чувства так же важны, как и его.
Гэбриэл утверждал, что хочет почитать ее. Если ему действительно этого хочется…как она может отказаться?
– Этот брак заключен только на бумаге. Как хороший ход в шахматной игре, – слабо сопротивлялась Калли.
– Тогда давай сыграем в шахматы, – предчувствуя ее неизбежную капитуляцию, тотчас же ответил Гэйб, – черный конь бьет белого ферзя.
И поцеловал ее. Он прижался губами к ее губам, провел языком по контуру ее рта и начал нежно раздвигать ее сладкие губы, проникая внутрь. Его язык двигался в медленном ритме, на который непроизвольно откликнулось всё её тело. Горячая дрожь пробежала по ней и сосредоточилась в ноющем центре внутри.
Калли провела руками по мужской груди. Его тело было твердым и горячим, и ей нравилось ощущать его; нравилось ощущать Гэйба. Она поцеловала его соленую с мускусным ароматом кожу и пришла в восторг от этого вкуса.
Гэйб ласкал ее грудь сквозь ткань ночной рубашки, и восхитительное трение шелка вызвало такое чувство удовольствия, что Калли выгнулась и содрогнулась. Ее кожа казалась нежной и невероятно чувствительной. Молодая женщина задрожала и еще крепче прижалась к Гэбриэлу.
Сквозь туман наслаждения Калли поняла, что
Всё, что он делал, доставляло ей удовольствие.
Оторвавшись от губ, Гэйб начал покрывать поцелуями ее шею, постепенно спускаясь к груди, а Калли изгибалась в его руках, как кошка, наслаждаясь ощущением его рта на своей коже. Его губы сомкнулись сначала вокруг одного соска, затем другого; он играл с ними, сосал, нежно покусывал сквозь шелк, а она стонала и беспокойно извивалась в его объятиях, пока волны ярчайшего обжигающего удовольствия накатывали на нее.
Ее руки беспорядочно скользили по мужскому телу, массировали, пробовали, требовали большего, изучали маленькие выпуклости его плоских сосков, ровный мускулистый живот, линию темных волос, сбегающих с груди к паху. Когда в прошлый раз она коснулась его там, он практически взорвался. Ей стало любопытно, сможет ли она снова сделать это.
Потянувшись вниз, Гэйб прикоснулся к нежной коже ее бедер, и Калли тотчас же забыла о том, куда сама собиралась направить руки. Ее ноги – напряженные, дрожащие от ожидания и необходимости почувствовать его прикосновение, – раздвинулись. Гэйб захватил подол ее ночной рубашки и начал тянуть вверх, скользя тканью по горячей возбужденной чувствительной коже.
Затем ночная рубашка исчезла, и его рука очутилась между ее бедер, гладя, кружа, дразня, сжимая. Калли изогнулась дугой и затрепетала, ее ослабевшие ноги непроизвольно раздвинулись еще шире, и она вцепилась в Гэйба, желая чего-то – чего угодно! – но не понимая, чего именно. Их губы слились в поцелуе, глаза встретились и не отпускали друг друга, пока пальцы Гэбриэла ласкали ее, ласкали, ласкали, приближая к краю пропасти, в которую она сорвалась через мгновение.
Калли почти лежала на Гэйбе. Она тяжело дышала и ощущала, как ее тело продолжает содрогаться от постепенно стихающего экстаза. Переведя взгляд на Гэйба, молодая женщина поняла, что он все еще возбужден и полон желания, и совсем неудовлетворен.
Калли потянулась вниз и взяла его плоть в руку, гладя и исследуя так, как он делал это с ней. Стиснув зубы и напрягая ноги, словно бы сопротивляясь, Гэйб задрожал, а затем застыл.
Движимая древним инстинктом, присущим всем женщинам со времен Евы, Калли пробежала пальцами по всей его длине, поласкала чувствительную вершинку, коснулась и размазала крошечную капельку выделившейся жидкости. Восхищенная тем, насколько горяча и шелковиста на ощупь его плоть, она сжала руку, заставив его застонать.
Калли замерла, неуверенная, что делать дальше. Она хотела почувствовать его внутри, ее разгоряченное ноющее лоно нуждалось в этом, но Гэйб не двигался. Он просто смотрел на нее, позволяя ей играть с собой, хотя его тело изгибалось и дрожало от с трудом контролируемого желания. И она никак не могла понять, почему он бездействует. Он хочет ее, и она хочет его, так почему он не…?
А затем она поняла. Он пытался загладить свою вину за первый раз.
– Ты можешь скакать на мне, – предложил Гэйб хриплым от желания голосом, – так ты будешь всё контролировать.