Похищенная пришельцем
Шрифт:
«Подойдите ближе, маленькие ублюдки», — мысленно уговаривал я пришельцев. Резко выбросив руку вперед, я схватил одного пирата.
Прозвучало удовлетворительное бульканье, прежде чем я почувствовал, как кости его позвоночника и черепа начали хрустеть. Я отшвырнул тело прочь. Как же мне хотелось ввязаться в драку. Я мог что-то изменить.
В обычный день.
Если бы мои ребра не болели, а чешуя полностью восстановилась.
К тому же теперь у меня была Энджи. Даже если бы я был физически способен сражаться, то никогда бы не оставил принцессу в
На самом деле, Совет не собирался оставлять меня в живых. Я не знал того, с чем столкнусь там, но даже самое худшее наказание было предпочтительнее, нежели причинение вреда моей Энджи.
Принцесса крепко вцепилась в мои шипы. Я всегда удивлялся, как груфала избегала получения травм, но мое тело инстинктивно защищало ее — шипы, за которые она держалась, становились пластичными, а те, что находились на уровне ее тела, переставали выделять яд. Я представил себе, как проведу все необходимые тесты, чтобы определить, будет ли человек неблагоприятно реагировать на мой яд, но все произойдет, только когда мы выберемся из передряги.
А мысли о реакции Энджи на заявление, что мне нужно снова взять у нее кровь?
Это почти заставило меня улыбнуться.
Чья-то рука метнулась в ее сторону.
Я сломал запястье пирата, а затем кость в месте локтевого сгиба.
Двое набросились на меня со спины, схватив Энджи и вынуждая ее закричать. Я обернулся, закрывая лицо принцессы ладонью, чтобы защитить, а затем почувствовал, как мое горло нагревается. Через мгновение из моего рта вырвалось пламя, сжигая кожу врагов до костей.
В поле моего зрения появился Дохрэйн, по одному крылу которого струилась кровь, а его лицо было покрыто синяками, но хобс молча приблизился ко мне. Значит, теперь мы будем сражаться спиной к спине, оберегая Энджи с двух сторон. Таким образом нам удастся сохранить принцессу в безопасности.
— Как ты себя чувствуешь? — Его голос был странно невнятным, поэтому я предположил, что ему сломали нос.
— Оу, я очень рад, что ты соизволил поинтересоваться. Из-за ранее полученных травм теперь я немного в невыгодном положении.
— Ага. — Дохрэйн прикоснулся рукой к своим ребрам, которые я травмировал, если не сломал. — Мы выбрали неудачное время.
Я стиснул челюсть, полную острых крепких зубов.
— Думаешь?
Мы были крайне ограничены в оборонительных маневрах, так как не могли даже сделать шаг вперед, чтобы вступить в бой с пиратами. Всякий раз, когда Криспин исчезал из поля моего зрения, я извергал пламя, но пираты были недостаточно близко, чтобы пострадать, так как теперь держались подальше. Вопреки моим ожиданиям, Криспин бесстрашно выбивал из них дерьмо, но при попытке вернуться к нам, его опять затаскивали внутрь потасовки. Мы попытались схватить хобса, но не успели вовремя. На самом деле мы получили бы еще больше повреждений, если бы фрутаг не крикнул:
— Оставьте лучших напоследок! За лучших возьмемся позже! — Лидер махнул в нашу сторону, получив восторженный отклик
Мои мышцы напряглись еще сильнее, но толпа не ринулась в сторону Энджи.
Нет. Они скопом набросились на Криспина.
Дохрэйн пытался помочь, и я позволил ему это. Хобс пробрался внутрь, отшвыривая пиратов, нанося им удары когтями крыльев, чтобы выколоть глаза, выплевывая яд. Но очень быстро стало ясно — либо Дохрэйн падет вместе со своим братом хобсом, либо позволит Криспину стать жертвой, чтобы продолжать обеспечивать безопасность Энджи.
Борьба, которую вел внутри себя Дохрэйн между этими двумя безнадежными вариантами, даже у меня вызывала жалость.
— Сохрани… — крикнул Криспин.
Дохрэйн выглядел ошеломленным. Он знал, что скажет его друг:
— Сохрани ее в безопасности!
Без поддержки второго хобса Криспина быстро окружили. Дохрэйн ударился головой о стену корабля, пока перелезал через других, чтобы снова добраться до Энджи.
Пираты делали ужасные вещи с Криспином.
Я многое повидал во время сражений на аренах. Но здесь не было никакой чести. Никакого милосердия. То, что они творили с молодым веселым хобсом, заставило мой желудок сжаться.
На самом деле я не ожидал, что Криспин проявит такую силу духа. Он боролся до тех пор, пока мог. Только когда пираты оторвали ему крыло, то хобс, наконец, закричал. Несчастный ублюдок был в сознании, когда враги стали выворачивать его второе крыло до тех пор, пока кожа, сухожилия и мышцы не разорвались, отрываясь от тела.
Запах химикатов, разъедающих плоть, когда пираты плеснули прижигающее вещество на зияющие раны в месте соединения крыльев, достиг нас даже на таком расстоянии. Враги сделали это не из доброты, чтобы предотвратить инфекцию. Нет, они применили средство, чтобы убедиться — у хобса больше никогда не отрастут крылья.
Хобс без крыльев был словно кастрирован. Не в состоянии ухаживать или любить должным образом. Это было еще одной неуместной жестокостью, ведь в будущем Криспин больше никогда не восстановится. Чтобы выбраться из этого корабля живыми, нам требовалось чудо. Я начал жалеть, что у меня не было такой же силы духа и решимости сломать шею Энджи. С нашей стороны это был бы жест милосердия. Я предвидел, что случится с принцессой, если пираты поймают ее.
Энджи тоже это понимала.
Но я не смог это сделать. Буквально не сумел выполнить простое действие. Также я знал, что у хобсов тоже не хватило на это решимости. Для них было биологически невозможно причинить преднамеренный вред своим женщинам.
Один из пиратов поднял отрубленное крыло и стал сгибать кости так, чтобы крыло расправлялось и закрывалось, расправлялось и закрывалось. Словно жуткая игрушка для сумасшедших. Крошечные искорки вспыхивали в воздухе, пока яркая пыльца осыпалась на пол. Твари громко смеялись, планируя приготовить и съесть крылья, шутили о том, якобы те являлись афродизиаком. Криспин опустил голову.
Энджи была готова разрыдаться от отчаяния. Я хотел утешить ее, но не было времени. Отвлекающий маневр Криспина был таков, что барьер из тел, изначально удерживавших нас в этой части корабля, уменьшался.