Похищенная
Шрифт:
– Не спешила оказаться со мной в постели? Без одежды? Чтобы я вытрахал тебя по потери пульса?
Глава 25
– Нет!
Дергаюсь на этих чертовых привязках, как муха в паутине. Как бабочка, распятая иголками больного убийцы красоты.
– Ты можешь только так, да? Когда женщина жертва? Когда распятая и не способна уйти? Ты больной извращенец, мать твою!
А внутри все сжимается от страха.
Хотя.
Бояться уже поздно.
Он сейчас сделает то, чего
И ни хрена это не будет приятно. Жестко. Больно. Отвратительно, – да.
Хочется сжаться в комок и просто тупо и бессильно разреветься. Но я не покажу ему свою слабость. Не доставлю такого удовольствия. Хочет насиловать, - пусть. Но он навсегда запомнит ненависть в моих глазах. Которой я прожгу на нем пылающие дорожки.
– Твою мать, Алиса. Не заставляй меня заткнуть тебе рот членом. Или ты именно на это нарываешься?
Проталкивает мне несколько пальцев в рот.
Дергаюсь, горло сжимается еще сильнее. Теперь еще и от рвотного рефлекса.
Но его рука продолжает сжимать мое горло, а пальцы жестко толкаться вперед.
Сминая язык. Подчиняя.
А бешено полыхающие глаза и тихое рычание сквозь зубы говорят о том, что он не остановится!
– Давай. Всасывай. Соси, мать твою! Алиса! Обхвати губами и давай. Язычком веди по кругу. Давай. Твою мать! Ты что тут устраиваешь?!
Резко выдергивает окровавленные пальцы из моего рта.
Сама поражаюсь, что так сильно укусила.
Ну, а что делать? Я же должна… Должна хотя бы попытаться сопротивляться!
Смотрит дико, обезумев словно.
И я вся сжимаюсь.
Но это не конец. Нет. Он не отпускает.
Его окровавленные пальцы тут же резким толчком оказываются у меня внутри.
– Ты знаешь, кто мой отец!?
Ору, уже задыхаясь.
Пальцы таранят меня. Раздавливают стенки. Пробивают, словно насквозь.
Больно.
Черт, как же больно!
А где же то хваленое удовольствие?
– Он… Он вышибет тебе мозги, когда найдет! Только перед этим я попрошу, чтобы тебя трахнули! Семеро мужиков! Как тебе, а? А мой отец обязательно меня найдет!
– Да неужели?
Его бровь иронично взлетает вверх, а пальцы наконец останавливаются, хоть и остаются внутри меня. Но теперь уже хоть не так больно. Могу выдохнуть.
– Твой отец.
Снова сжимает мое горло. До темноты перед глазами.
Нависает лицом, что становится безобразным, жутким от гнева. Глаза чернеют, полыхают адской горящей смолой.
– Твой отец, Алиса, - шипит прямо мне в лицо, сминая и раздавливая губы пальцами , – причастен к похищению моей родной сестры. И мне по хрен, что вряд ли он ей что-то сделает. Если кто-то там, у него, к ней прикоснется, я вытащу из него наживую каждую кость и обглодаю. И только после этого отрублю на хрен его конечности.
Я холодею. Все кожа и все внутри вдруг замерзает в лед. Инеем покрывается.
Так вот, почему я здесь.
Меня
Или? Может, это шанс?
– Значит, ты выкрал меня, чтобы обменять на сестру?
Как за соломинку хватаюсь за эту надежду.
Ведь тогда, по крайней мере, меня должны оставить в живых! Да и сильно издеваться тоже не будут!
– Мы не в начальных классах, Алиса, чтобы фантиками играться, - выплескивает жестко мне в лицо. Хмурится. – Регину мы и так вернем. А твой папаша… Пусть его выкручивает от понимания, что тебя здесь каждый день и каждую ночь разрывают на части толпы мужиков. По счетам нужно платить, малышка. Пусть он это почувствует. Это даже лучше, чем каждый день проворачивать нож в его горле.
– То есть…
О, Боже.
Мне казалось, что я живу в кошмаре?
Кажется, кошмар и ужас только начинаются в моей жизни!
– Ты не собираешься меня возвращать?
– Ничто не причинит отцу больше боли, чем знание, как издеваются над его любимой принцессой, правда? А я не привык церемонится. Я бью по самому больному, когда меня пытаются задеть. Хотя бы пытаются, Алиса. Что? Думаешь, я чудовище? Ни хера. Это простая обыкновенная справедливость. Когда со мной по-хорошему, я возвращаю тем же. Но если попытаются наехать, верну сторицей. Без разговоров.
– И что потом? Ты меня убьешь?
Хотя…
Если он не врет и правда отдаст меня на растерзание толпы, вряд ли я выживу. А если и выживу физически, то вряд ли вообще после такого мне захочется жить!
– Я не свернул до сих пор твою тонкую шейку только потому, что хочу распробовать тебя первым. А дальше… Посмотрим. Приползет твой папаша ко мне на коленях. Послушаю, что предложит за то, чтобы его дочь перестали истязать и вернули в отчий дом. Может, свою империю? Тогда подумаю.
Отец. Приползет. Даже смешно.
Было бы, если бы не весь ужас ситуации!
– Так что подумай, Алиса. Ты же не совсем окончательная дурочка. Подумай, как тебе лучше меня ублажать. Пока я буду доволен, пожалуй, оставлю при себе. Не отдам остальным. Но только. Если. Я буду, мать твою, доволен!
– А ты сухая, - резко выдергивает пальцы из моего лона, поднося прямо к лицу.
– Сухая, мать твою! Какое мне, на хрен, удовольствие, драть сухую бабу, м?
– Ну извини, - бурчу скорее по инерции.
Лучше бы теперь молчать. Лучше прикусить язык . Не дерзить. И уж тем более, не злить еще сильнее.
Я ведь не думала, что он всерьез, когда про команду, про то, что им отдаст меня, говорил.
А вот теперь ясно вижу – все гораздо хуже, чем могла себе представить.
– Меня, знаешь ли, насилие не возбуждает.
– В твоих интересах, детка, чтобы ты возбуждаламеня, - резко бросает, отпуская мое истерзанное тело.
Наконец-то начинаю дышать.