Похищенный
Шрифт:
Вслед за этим появилась знакомая личность, хотя, признаюсь, я не сразу его узнал. Таксист с лицом, похожим на мордочку хорька, по фамилии Перроне, который доставил письмо в дом Джефси в ночь первой встречи на кладбище, в качестве свидетеля-очевидца опознал Хауптмана как человека, передавшего ему это письмо. Он сошел с трибуны, положил руку на плечо Хауптмана и сказал:
– Вот этот человек.
Хауптман скривил губы и сказал:
– Вы лжете.
Рейли обрушился на Перроне, как кувалда. Он поглумился над тем, что этот таксист освобожден от ответственности;
Затем пришла моя очередь. Уиленз спрашивал меня о том, как я возил Кондона к кладбищу Вудлоун на первую встречу с «кладбищенским Джоном». Я рассказал, что видел: как этот парень перепрыгнул через кладбищенские ворота и побежал в парк «Ван Кортлэнд», как Кондон последовал за ним и как они сели на скамью возле избушки и начали беседовать. Я рас сказал все.
Точнее, почти все. Был один вопрос, весьма важный, которого хитрый Уиленз мне не задал.
– Угостить вас ленчем, Нейт? – спросил Слим, когда после объявления полуденного перерыва мы выходили из зала суда, и я, конечно, согласился; нам обоим приходилось почти кричать, потому что зал продолжал гудеть.
– Ресторан в гостинице «Юнион» вас устроит? – спросил Линди, когда мы протискивались сквозь толпу, которая встретила появление Одинокого Орла бурными возгласами и аплодисментами; операторы кинохроники нацелили на него свои камеры, репортеры начали задавать ему вопросы. Слим шел, не обращая на них внимания, и на лице его не отражалось никаких чувств – он умел сохранять спокойствие в любой ситуации.
– Ресторан в гостинице – это прекрасно, – сказал я. – Где она находится?
– Прямо здесь, – сказал он, кивнув вперед. – В этой гостинице вы и остановитесь.
Мы пошли по запруженной машинами улице; зеваки окликали Линди, и он время от времени удостаивал их сдержанной улыбкой и очень редко – кивком. Казалось, он не замечал торговли вызывающим ужас товаром – лесенками и прочим; но не заметить этого было невозможно.
Гостиница «Юнион» оказалась неуклюжим строением из красного кирпича с аляповато украшенным длинным подъездом, над которым нависли высокие балконы. На рекламном щите перед входом мелом были написаны подаваемые в этот день блюда в ресторане, среди которых были: отбивная «Джефси», печеные бобы «Уиленз», пломбир с орехами «Линдберг».
Зал был переполнен, но несколько столов было забронировано для таких знаменитостей, как Слим, членов обвинения и защиты. Полковник Брекинридж, который не был в зале суда, ждал нас за стоящим с краю изолированным столом.
Когда мы сели, Брекинридж спросил Линдберга, как проходил сегодня суд, и тот ответил, что нормально.
Я сказал:
– Мне кажется, Рейли только льет воду на мельницу обвинения.
– Как это? – спросил Брекинридж.
– Его фрак и гетры едва ли пришлись по вкусу этим простодушным присяжным. Да и
Официант подал нам меню, и Линдберг принялся изучать свое немигающим взглядом с выражением лица, которое чем-то напоминало мне выражение лица обвиняемого в зале суда.
Пузатый официант средних лет, хотя и загруженный работой, терпеливо стоял и ждал, пока мы неторопливо читали меню и делали заказы – в конце концов Линдберг не был заурядным посетителем.
– Что такое «Хауптман Фрайз»? – спросил я его.
– Жареная картошка по-немецки, – вежливо ответил он.
Линдберг заказал овощной суп и булочку; Брекинридж предпочел баранью отбивную «Джефси»; я попросил принести гуляш «Гау» (названный в честь Бетти, няньки, которая приехала из Шотландии несколькими днями ранее, чтобы дать показания).
Пока мы ждали еду, я сказал:
– Я обратил внимание, что Уиленз не спросил меня о том подозрительном парне, который прошел мимо меня и Джефси на кладбище.
– Что? – произнес Брекинридж.
Линди ничего не сказал.
– Должно быть, это не согласуется с его тезисом об отсутствии сговора, – сказал я. – Слим, он спрашивал вас о парне, которого вы видели?
– О каком парне? – спросил Слим.
– Парне, которого вы видели во время вашей поездки на кладбище. Возможно, это тот же парень, которого видел я.
Линдберг пожал плечами.
– Правда, Слим, по всей вероятности, это действительно был парень, которого видел я. При ходьбе он сутулился, закрывал лицо платком – смуглый такой парень, так?
– Просто случайный прохожий, – сказал он.
– Значит, по-вашему, это простое совпадение, что в разное время на разных кладбищах мимо нас прошел сутулый итальянец, прикрывая платком лицо и разглядывая нас? Слим. Прошу вас, не надо.
Довольно нелюбезно Линдберг сказал:
– Пусть Уиленз делает свое дело.
Я подался вперед, так что на столе зазвенело столовое серебро.
– Почему Уиленз ничего не спросил меня о моей истинной роли в этом деле? Ничего не было сказано о Капоне, о том, что Маринелли и Сивелла назвали имя «Джефси» раньше, чем на сцену вышел Кондон, или Кертис, или Минз, или...
– Эти вопросы не являются центральными для этого суда, – решительно проговорил он. – Не стоит об этом думать.
– Не стоит думать? Но Рейли-то может подумать об этом, Слим.
Его рот раздраженно дернулся.
– Вы только ведите себя разумно на месте свидетеля, Нейт. Хорошо?
– Вести себя разумно?
Принесли нашу еду; я подождал, пока официант обслужил всех и ушел. Гуляш «Гау» выглядел привлекательно, от него шел пар, и запах был приятным.
– Вести себя разумно, – повторил я. – То есть вы предлагаете мне лгать на свидетельском месте.
Линдберг свирепо посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Брекинридж сказал:
– Никто вам этого не предлагает, Геллер. Не говорите зря.