Похититель душ
Шрифт:
— Я сделаю все, что ты захочешь. сли отправишь меня домой, — отчаянно восклицает девушка, поднимаясь на ноги и пытаясь прикрыть нагое тело волосами и руками. е взгляд испуганно замирает у меня ниже пояса, и я с ухмылкой улыбаюсь ей самой безжалостной из своих улыбок.
— Домой? — вскинув бровь, спрашиваю я. Меду нами остается несколько шагов, и девушка, подняв голову, смотрит на меня снизу-вверх. Браслет на ее руке отвлекает меня на долю секунды от созерцания ее бледной нежной кожи, напомнив, сколько лет я жаждал прикоснуться к ней, пока Сах не подсказал мне возможность избежать запрета.
— Ты уже дома, Иса, — мягко продолжаю я, замечая, как подрагивают ее ресницы. Мои ладони ложатся на ее плечи, мягко сжимая, поглаживая, расслабляя
— Ты ещё так и не поняла, девочка? — продолжаю нашёптывать я приглушенный чувственным голосом. — Элиос — твой истинный дом. И, конечно, ты сделаешь все, что я захочу. Это — обязанность одалы. И если ты будешь хорошей девочкой, то обслуживать тебе придется только меня. Подумай хорошенько, прежде, чем что — то сказать сейчас.
— Иди к черту, — через силу произносит девушка, ее взгляд плывет, но она говорит совсем не то, что я хочу услышать. — Это все ненастоящее. Я бы никогда не захотела тебя. Сама. И ты заешь, что я права.
Все мои благие намерения не причинить ей много боли сразу испаряются, когда я слышу ее слова. Они задевают старые раны, взывают к черному зверю внутри меня. Пoчувствовав мой зов, он встрепенулся, открывая красные глаза, готовый вырваться наружу в любой момент. Видит Сах, я не хотел отпускать его, Иса. Ты сама меня вынудила.
— С чего ты взяла, что мне так сильно нужно твое тело, Иса? — с фальшивым равнодушием спрашиваю я, сильно сжимая пальцами плечи, которые только что ласково гладил. Мятежные глаза девушки выразительно скользят вниз по моему телу, останавливая взгляд на восставшей плоти.
— На колени, одала, — криво усмехаясь, бросаю я резким неумолимым тоном. Строптивый взгляд возвращается к моему лицу и замирает в потрясении. — Целуй руку своего мида, рабыня, — рычу я, снова врываясь в ее сознание.
— Никогда, — хрипло отвечает она, задыхаясь от боли, но я надавливаю сильнее. Физическая боль ничто по сравнение с тем, что происходит сейчас в ее голове, парализованной моей волей. Слезы выступают на глазах Исы, когда не в силах противостоять мне она опускается на мраморный пол, дрожа всем телом. Я подношу руку к ее губам, презрительно наблюдая за ее жалкими попытками сохранить свою гордость.
— Целуй, я сказал, — яростный рык разносится под высокими сводами купальни. По стройному, склонившемуся передо мной телу проходит судорога боли, и ее сухие губы прижимаются к тыльной стороне моей ладони. Отчаянный гнев в глазах Мандисы сменяется жгучей ненавистью, не оставляя ей ни одного шанса уйти отсюда, сохранив хотя бы тень своего достоинства.
— А теперь сделай то, что с таким умением и удовольствием продавала своим никчемным любовникам. — И твоей оплатой будет жизнь.
— Нет, — отчаянный всхлип срывается с губ, ужас растворяется в распахнутых глазах, и я впитываю его весь до капли, предвкушая ещё больше…. Намного больше страха и боли. Мой взгляд проникает глубже, туда, где никто и никогда не был, даже она сама, и, задохнувшись, Иса мотает головой, но на этот раз ей не удастся меня прогнать. Страх и отчаянье — это почва для моего зверя, его любимое лакомство.
— Это последний раз, когда я тебя принуждаю, одала. Совсем скоро ты сама будешь умолять позволить тебе прикоснуться ко мне, — обещаю я, зарываясь пальцами в светлые, мерцающие неуловимым блеском локоны, стискиваю их и грубо тяну ее голову к своему пульсирующему члену. Совсем недавно Айая точно также пыталась сопротивляться Дагу, и я помню, какой покорной и готовой
— Где твой язык, Иса? Давай, одала, покажи, на чтo ты способна. Я видел, ты можешь лучше. Ну же, — с влажным звуком выхожу из ее рта и прижимаюсь головкой к тут же закрывшимся припухшим от яростного натиска губам. Иса пытается отдышаться, все также яростно глядя на меня.
— Ты мне противен, — хрипит она, и, несильно ударив ее по щеке, рывком накручиваю вoлосы на кулак, вырывая несколько прядей и силой толкаясь обратно в горячее горло. И у нее нет ни одного шанса нормально вздохнуть, пoка не закончу. Горячая волна опоясывает позвоночник и, раскручиваясь спиралью, опускается ниже, заставляя меня стоать от ослепительных ощущений. Я бы хотел продлить ее агонию, но слишком долго я ждал этого момента. С губ срывается крик удовольствия, на мгновение оглушив меня своей мощью, достигает своего пика, погружая меня в чувственную нирвану. И это настолько сильно, что на долю секунды я проваливаюсь в пульсирующую густую тьму, вижу черные туманы Креона и мерцающие серебристым светом звезды. Кратковременный выброс души из тела. Впервые подобное происходит во время оргазма. Вскидывая руки, Иса упирается в мои бедра, когда горячая струя спермы ударяет в ее глотку. Она не захлебнётся. В этом мире Мандиса бессмертна… пока я не решу иначе. А то, что случилось сейчас, лишь малая толика того, что ей предстоит испытать. Содрогаясь всем телом, прирываю веками глаза, пытаясь прийти в себя. Минуты оказывается достаточно, чтобы восстановить дыхание. Отпускаю волосы Мандисы, и она отползает в сторону, не глядя на меня. Ее плечи мелко подрагивают, склонившись над полом и обхватив себя руками, она пытается справится с рыданиями, которые рвутся из ее груди. Я не понимаю, как она до сих пор держится.
— Ты совершенно бездарна, одала. Мне не понравилось, — бессовестно лгу я, и Мандиса вытягивает руку ладонью вперед, словно призывая меня к молчанию. Ты серьезно? Заткнуть меня решила? В два шага оказываюсь рядом, и мне ничего не стоило в ярости сломать ее хрупкое запястье, если бы в этом момент ее не вывернуло наизнанку прямо мне под ноги.
— О, великий Сах, какая она мерзкая, мой мид, — восклицает аманта моего харима, которая вместо с остальными девушками появилась где-то на середине представления. ни видели почти все. Наказывать одал положено публично, чтобы другие не смели даже думать о непокорности. Ну, и конечно нет ничего действеннее публичного унижения.
— Пусть все убирает, мой Амид, — с отвращением глядя на скорчившуюся Мандису, бросает София. Остальные подавленно молчат и просто смотрят.
— Оставь ее, — коротко приказываю я. — Пошли со мной, Софи. Мне необходимо восстановить силы перед завтрашним днем, я это могу сделать только с настоящей женщиной, которая знает, как доставить удовольствие свoему амиду.
София широко улыбается и направляется ко мне, с готовностью хватаясь за протянутую руку и целуя ее.
— Я сделаю все, чтобы ты забыл об этом неприятном инциденте, мой Амид, — многообещающе шепчет аманта, заглядывая мне в глаза.