Похититель костей
Шрифт:
Но никакой книги у нее нет.
Она обвивает руками колени и отрешенно глядит в пространство, словно погрузившись в мучительные воспоминания.
– Нет, – осторожно отвечаю я. – Не говорила.
Может быть, она пытается понять, насколько хорошо я ее знаю? Определить, насколько мы с ней были близки на другом моем пути? Меня охватывает тревога.
Тесса делает судорожный выдох:
– Он был азартным игроком. Карты, скачки, ставки на результаты доведываний. – Она начинает грызть ноготь своего большого пальца. – Но его запросы были куда больше, чем запас монет в его кошеле.
– Разве
Тесса громко смеется:
– Нет. Но туда могут отправить того, кто, выпив слишком много эля, чтобы утопить в нем свое разочарование, набрасывается на свою семью и в пьяном угаре причиняет своим родным физический вред.
– О, Тесса… – Я накрываю ее ладонь своей. – Мне так жаль.
Какое-то время мы сидим молча, и в моей голове роятся вопросы, которые мне хочется ей задать. Почему она вдруг поведала мне такой личный секрет? Не пытается ли она дать мне понять, что я могу проиграть мою жизнь? Что она терпеть не может людей, которые идут против установленных правил?
– Могу ли я спросить… – начинаю я и замолкаю, не зная, как облечь мои мысли в слова таким образом, чтобы не обидеть ее. Но в конце концов оставляю попытки подобрать формулировку и просто спрашиваю: – Почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?
Ее взгляд встречается с моим:
– Потому что он ранил мою мать, и я много лет считала, что мне очень повезло, что он ее не убил. Я даже не могу себе представить, как бы мне было больно, если бы я ее потеряла. – Она переплетает свои пальцы с моими. – Я говорю тебе все это, чтобы ты знала: я на твоей стороне.
Дверь отворяется, и в комнату возвращается Брэм. Значит, выходя, он не запер замок. Магической книги, оставленной мне Лэтамом, у него больше нет. Он всматривается в мое лицо, затем его взгляд падает на мою руку, пальцы которой сплетены с пальцами Тессы. Его лицо мрачнеет, но отчего? От тревоги? От страха?
– Я позаботился об… – Он замолкает, словно не зная, как назвать эту штуку. И трет затылок. – Если тебе когда-нибудь захочется получить ее обратно, просто дай мне знать.
– Спасибо. – Его взгляд становится мягче.
– Не за что. Обращайся.
В моем сердце вспыхивает огонек. Но тут я вспоминаю, что он здесь только из чувства долга, из-за того, что у него есть обязательства перед Норой. Она попросила его вернуться в Мидвуд, чтобы сопровождать меня. Затем пригласила его на обряд моего сопряжения с магией. Но одна мысль, что мы могли бы быть вместе, вызвала у него смех. Это воспоминание больно ранит меня, ибо я понимаю, сколько я всего потеряла.
Нет, это не так. Я не теряла Брэма – мы с ним вообще никогда не были близки. Если мне удастся не обращать внимания на чувства, пришедшие из другой моей жизни, с другого пути, они в конце концов угаснут, сойдут на нет. Мне надо целиком сосредоточиться на Лэтаме, говорю я себе.
«Месть – ревнивая госпожа», – говаривала моя бабушка. Это было предостережением, призывом всегда прощать, а не мстить. Но это было
Теперь же я целиком отдаюсь мести – и телом, и душой. Я ее раба.
Сейчас не время для любви.
Магическая книга Лэтама меняет все.
До этого я собиралась быть осторожной, выполняя задания Наставницы Киры, намеревалась немного попридержать коней. Соблюдать тонкий баланс, продвигаясь вперед неуклонно, но все-таки не так быстро, чтобы Кире стало очевидно, что я уже обучалась гаданию на костях.
Но Лэтам пустит в ход все свои умения и таланты, а раз так, я не могу себе позволить двигаться неторопливо.
На следующем нашем учебном сеансе Наставница Кира решает использовать позвонки шакала.
– Сегодня мне хотелось бы проверить, насколько широк твой охват, твой диапазон.
– Мой охват? Мой диапазон?
Я не могу скрыть свое разочарование, и оно ясно слышится в моем тоне. На нашем прошлом учебном сеансе я смогла дотянуться до Мидвуда. Неужели она в самом деле думает, что мне нужно работать над тем, чтобы расширить мой диапазон?
– Я говорю не о расстоянии, – уточняет она, точно подслушав мои мысли. – На сей раз речь пойдет о времени. Мне бы хотелось выяснить, насколько далеко ты можешь проникнуть в прошлое и в будущее.
Меня охватывает трепетное предвкушение, но его почти тотчас сменяет панический страх. Мне присуще Ясновидение всех трех порядков, так как же я могу позволить ей протестировать мой временной диапазон и в то же время не выдать себя?
Я лихорадочно пытаюсь найти способ увильнуть от этого задания. До сих пор мне никогда не удавалось понять, какого порядка Ясновидение я использую в том гадании, которое провожу, – мне казалось, что я вижу настоящее, но на самом деле я видела прошлое или будущее. Что, если я попытаюсь увидеть то, что происходит сейчас, но вместо этого увижу, что произойдет на следующей неделе? Возможно ли это для Заклинательницы, дар которой ограничен одним лишь настоящим?
Если меня исключат, я никогда не смогу отточить свое мастерство настолько, чтобы мне удалось остановить Лэтама. Никогда не найду пропавшие кости матушки и бабули. В моих ушах оглушительно пульсирует кровь, и мне так жарко, что я повожу плечами и сбрасываю с них мой ученический плащ.
– А как далеко в прошлое и будущее обычно могут заглянуть новички? – спрашиваю я.
Наставница Кира вперяет в меня изучающий взгляд, сжав губы в тонкую линию, и у меня возникает чувство, будто она выворачивает меня наизнанку и разглядывает под лупой. Она всегда видит больше, чем мне бы хотелось.
– У всех это происходит по-разному.
– А как далеко можете заглянуть вы сами?
С моей стороны это дерзкий вопрос, и несколько мгновений мне кажется, что она откажется на него отвечать, но тут она смотрит на меня, словно оценивая, и говорит:
– На несколько часов. Самое большее на один день.
Это несколько облегчает дело, и мне можно немного успокоиться. По крайней мере, теперь у меня есть ориентир.
Наставница Кира зажигает благовоние – на сей раз это лаванда – и садится напротив.