Похититель школьных завтраков
Шрифт:
Глава первая
День начался неудачно. Полтора килограмма фаршированных сардин, поглощенных за ужином, не давали комиссару покоя, всю ночь он ворочался и в конце концов проснулся ни свет ни заря туго замотанным в простыни, словно мумия. Встал, пошел на кухню, открыл холодильник и выпил полбутылки ледяной воды. Пока пил, выглянул в распахнутое окно. Рассвет обещал погожий день: море гладкое, как скатерть, в небе ни облачка. Кажется, Монтальбано, чье настроение всегда портилось вместе с погодой, сегодня мог об этом не тревожиться. Время было слишком раннее, он лег и, укрывшись с
1
Имеется в виду стихотворение «Деревенский сон» английского поэта Дилана Томаса
Путешествие только началось, когда его внезапно прервал телефонный звонок. Комиссару показалось, что этот звук прошел, как дрель, через всю голову из одного уха в другое, по пути просверлив мозг.
– Алло!
– С кем говорю?
– Скажи сначала, кто ты.
– Это Катарелла.
– В чем дело?
– Простите меня, доктор, я не узнал голос вашей персоны. Возможно, вы спали?
Катарелла, как истинный сицилиец и к тому же полицейский, изо всех сил старался говорить красиво.
– Вполне возможно, в пять утра! Ты можешь сказать, в чем дело, не мороча мне голову?
– В Мазаре-дель-Валло случилось убийство.
– И при чем здесь я? Я-то в Вигате.
– Видите ли, доктор, этот труп…
Комиссар положил трубку и выдернул провод из розетки. Закрывая глаза, он подумал, что мог понадобиться своему другу Валенте, заместителю начальника полиции Мазары. Но решил позвонить ему попозже, с работы.
Ставня с грохотом стукнулась о стену, и Монтальбано подскочил на кровати, вытаращив глаза от страха. Спросонья он решил, что в него стреляли. Сразу видно было, что погода переменилась: порывы холодного сырого ветра гнали мутные волны, все небо затянули тучи, дело шло к дождю.
Чертыхаясь, комиссар встал, пошел в ванную, включил душ, намылился. Внезапно вода кончилась. В Вигате, а значит, и в Маринелле, где он жил, воду давали в принципе раз в три дня. В принципе – потому что никогда нельзя было быть уверенным, дадут ее завтра или через неделю. К этому Монтальбано был готов, на крыше он установил вместительный контейнер, но на сей раз, видимо, воды не было больше восьми дней, и автономного водоснабжения не хватило. Он бросился в кухню, подставил кастрюлю под кран, из которого сочилась тонкая струйка, ту же операцию проделал с раковиной в ванной. Кое-как смыл собранной водой пену, но настроение совсем испортилось.
По дороге в Вигату он осыпал проклятьями каждого встречного водителя; впрочем, похоже, они и сами правила дорожного движения использовали только в качестве туалетной бумаги. Комиссар вспомнил о звонке Катареллы и о том, как он его себе объяснил. Но Валенте не пришло бы в голову звонить ему домой в пять утра, даже если нужна была его помощь из-за убийства
– Абсолютно никого нет! – сообщил Катарелла, как только завидел его, почтительно приподнимаясь из-за коммутатора. Они с Фацио решили, пусть уж принимает звонки, как бы дико и путано он о них не докладывал: все же здесь от него меньше вреда, чем в любом другом месте.
– Разве сегодня праздник?
– Нет, доктор, день не праздничный, но все уехали в порт из-за того трупа в Мазаре, из-за кого я вам звонил сегодня, если вы не запамятовали, ранним утром.
– Но раз труп в Мазаре, что они делают в порту?
– Нет же, доктор, труп здесь.
– Но если труп здесь, господи, почему ты мне говоришь, что он в Мазаре?
– Потому что убитый был из Мазары, он там работал.
– Катаре, если рассуждать по-твоему, – хотя ты и не рассуждаешь, – когда в Вигате убьют туриста из Бергамо, ты что мне скажешь? Что труп в Бергамо?
– Доктор, видите ли, загвоздка тут выходит в том, что это проезжий труп. То есть в том, что его застрелили, когда он плыл на рыболовецком судне из Мазары.
– Кто в него стрелял?
– Тунисцы, доктор.
С подавленным видом Катарелла признался, что больше ничего не знает.
– Наверное, доктор Ауджелло уже поехал в порт?
– Да, доктор.
Его заместитель, Мими Ауджелло, будет только счастлив, если начальник не покажется в порту.
– Слушай, Катаре, мне нужно написать отчет. Меня ни для кого нет.
– Алло, доктор! Кажется, это синьорина Ливия звонит из Генуи. Как мне поступить? Соединять или нет?
– Соединяй.
– Десять минут тому назад вы говорили, что вас ни для кого нет…
– Катаре, я сказал, соединяй.
– Алло, Ливия? Привет!
– Привет, черт подери. Я все утро тебе названиваю. У тебя дома телефон впустую надрывается.
– Ах да! Я забыл его включить. Хочешь посмеяться? Сегодня в пять утра мне позвонили, чтобы сказать…
– Нет, смеяться мне совсем не хочется. Я пыталась дозвониться тебе в полседьмого, в четверть девятого, потом еще…
– Ливия, я же объяснил тебе, что забыл…
– Обо мне! Ты просто забыл обо мне. Вчера я тебя предупреждала, что буду звонить в половине восьмого, чтобы решить…
– Ливия, я тебя предупреждаю. Собирается дождь и ветрено.
– И что?
– Ты знаешь, что. У меня в такую погоду плохое настроение. Мне бы не хотелось, чтобы слово за слово…
– Я поняла. Больше не буду тебе звонить. Если хочешь, звони сам.
– Монтальбано? Как дела? Доктор Ауджелло мне все доложил. Это дело, бесспорно, будет иметь международный резонанс. Вам так не кажется?
Застигнутый врасплох, он совершенно не понимал, о чем говорит начальник полиции. И предпочел со всем соглашаться.
– Да, да, конечно.
Международный резонанс?!
– Так или иначе, я распорядился, чтобы доктор Ауджелло посоветовался с префектом. Случай, так сказать, из ряда вон выходящий.
– Да-да.
– Монтальбано, вы себя хорошо чувствуете?
– Отлично, а что?
– Нет, ничего, просто мне показалось…
– Немного голова болит, вот и все.
– Сегодня какой день?