Похитители бессмертия
Шрифт:
Старик усмехнулся невесело и, глубоко вдохнув, расправил плечи:
— Ну что ж, раз это необходимо… — Разумеется, необходимо. Вы слышали о таком движении «Посмертные возвращенцы»? — Рунге отрицательно покачал головой: круг его интересов не затрагивал посмертной области, мало того — благодаря его открытию смерть должна была вскоре стать состоянием, несвойственным человеку. — Это люди, желающие воссоединиться с исторической родиной человечества, — объяснил ронин. — Воссоединиться, разумеется, не при жизни, а сразу после смерти. Апологеты движения считают, что умирать надо на Земле — душа, мол, сама после смерти не отыщет подлинной родины и никогда не обретет себе в космосе приюта. Стало быть, наш план будет таков: вы, профессор, сейчас начинаете изображать умирающего «возвращенца»,
Окинув «группу товарищей» мужественным прощальным взглядом, старик кивнул и стал неловко забираться в капсулу. Жен поспешила ему на помощь. В это время Грабер, до сих пор молча сидевший на краю тележки с кейсом на коленях, подал голос:
— Бессон, а как у нас обстоят дела с документами?.. Ронин покосился на партнера — физиономия до сих пор зеленая, и маска первопроходчика еще не полностью рассосалась.
— Старательские карточки пока сойдут. И накладные на груз не должны вызвать подозрений: девиз «кротов» — все свое вожу с собой, чтобы коллеги из других партий не сперли.
Грабер озабоченно побарабанил пальцами по кейсу, с которым он не расставался с момента его обретения. О назначении прибора, содержащегося в заветном ящике, он так и не обмолвился ни словом, но даже Жен, похоже, было ясно, что именно они сегодня заполучили. Профессор хоть и молчал, но, кажется, с самого начала не испытывал сомнений по поводу того, что они ищут. Что же касается ронина, то он был уверен в этом еще прежде, чем просчитал вероятность — девяносто восемь процентов с копейками. «Двадцать два часа сорок три минуты». Процедура контроля на планете-парии способна выбить из колеи любого обитателя планеты люкс.
Пропускное отделение, куда они выехали после прыжка, больше всего напоминало бункер: серые бетонные стены, низкие потолки с блинами электрических ламп, забранных в решетки. Прибывший внепогодник «Сузуки» обступили фигуры в черной форме болтающимися на шеях пи бластерами. Машина еще не успела затормозить, как здешняя бригада уже обследовала ее ручными сканерами. Сверху загрохотало — кто-то залез на крышу и, судя по звукам, отплясывал там старинный народный танец.
Из машины выходить здесь не требовали: один из спецов взял у ронина документы и внимательно изучил их, однако чисто визуально: обязательная во всех мирах системная проверка на париях часто опускалась — не по халатности, а потому, что только идиоты могли бежать от правосудия в мир, где условия были хуже каторжных — на каторге их хоть кормили бы. Двое забрались внутрь, где сразу занялись сканированием груза и внутренних помещений трейлера. Вся процедура происходила быстро, в полном молчании и очень напоминала задержание с обыском, хотя и без ордера.
Граберу пришлось открыть кейс и контейнер, при этом он сообщил в пространство индифферентным тоном, что данный прибор представляет собой экспериментальную модель индивидуального нейростимулятора. При виде контейнера ронин только ухмыльнулся не сегодня завтра предстоит сборка аппарата, а лис все пытается темнить — даже теперь, когда их окончательно загнали в угол, так что и идиоту должно быть ясно, что 433 — конечная точка их маршрута. Отсюда им уже просто так не уйти, не прыгнуть в другой мир за припрятанным «сердечником». А Грабер далеко не идиот. Если бы у ронина еще оставались сомнения по поводу прибора, то слов о «нейростимуляторе последней модели» было бы достаточно, чтобы они окончательно развеялись.
Не обнаружив в кейсе взрывчатых веществ или оружия, таможенник потерял к нему интерес. Странно, но даже гриф секретности не произвел на него ни малейшего впечатления. Просто взглянул и вместе с партнером приступил к обследованию более вместительного ящика, а именно — капсулы с «умирающим». Несмотря на пассивные протесты Жен, с яйцеголового подняли колпак — тут ронин поймал себя на машинальном входе в состояние «броска» и усилием воли остановился: инцидент здесь не мог закончиться в его пользу. Если оружие найдут, придется отдать его без боя вместе с кругленькой суммой штрафа.
Хрыча проверяющие вытряхивать из гроба не стали, только поводили вокруг сканерами. Причем без единого
Когда проверяющие, захлопнув крышку капсулы, перешли на ящики с аппаратурой ронин даже удивился: выходит, что и внутренняя прокладка капсулы была «особым образом» экранирована. Интересно, для чего?
Не для провоза же контрабанды?..
Обследовав груз, контролеры покинули машину — на всю проверку ушло от силы минут двадцать. Последняя формальность — Граберу пришлось оплатить въездную пошлину (все, что у него осталось от «откупных» Скрыля). С деньгами Грабер на сей раз расстался даже с некоторым облегчением, оно и понятно — здешняя процедура контроля заметно его взвинтила.
Даже «добро» на выезд было дано без единого слова — когда ворота с надписью «выход» стали подниматься, они поняли, что их больше не задерживают. Слева в стене имелись и еще одни ворота — своего рода двери в «рай», ведущие в Купол, но эти открывались далеко не для каждого грешного чтобы туда попасть, требовалось специальное разрешение с вельможной подписью куратора никчемных территорий — по здешним понятиям, самого господа бога. На выезд вел бетонированный коридор. «Такой за доли секунды лучевиком не прожжешь», — подумалось ронину. Да и ни к чему. А были времена, когда попасть в Купол было для Дика идеей фикс — сладкой и пузыристой, как нарытая однажды в развалинах старого склада газировка в банке, и совершенно несбыточной — как не покидавшая потом надежда найти еще одну. Хр-р-рустальное детство. Впереди возникла полоса блеклого света — перед машиной открывались последние ворота. Под боком у ронина беспокойно заерзал Грабер — ему было уже неуютно от одного только тусклого света из распахивающегося перед ним чужого и явно недружелюбного мира. Погоди, то ли еще будет. Жен сидит замерев, вся настороже, будто лань в орешнике, на лице тревога — что-то там ждет снаружи?.. Не обрадует тебя, девочка, то, что ты там увидишь. Природой уж точно любоваться не придется. Рунге в своем ящике немногое потеряет. Тоскливо ему там небось. И страшно. Зато чистым кислородом дышит — ловит последние минуты наслаждения.
Ронин тоже сделал глубокий вдох, уже минуя ворота:
«Торжественный выезд. Дом, мать его, сладкий дом. С прибытием». И сразу повел флаер на взлет: для начала не мешало осмотреться, кинуть с высоты взгляд на знакомые с детства, но основательно уже позабытые места. Мало ли какие изменения произошли здесь за без малого восемнадцать стандартных лет его отсутствия.
М-м-да. Что он там предполагал насчет здешних изменений?..
Уже смеркалось, но панорама внизу была еще хорошо видна: огромная территория, занятая железобетонными постройками, большинство из которых представляли собой руины. Сплошные развалины. Каменные джунгли, вполне узнаваемые для того, кто в них родился. Только процесс разрушения сделал их за восемнадцать лет немного ниже, приблизил к земле. Судя по сырости и какой-то общей промозглости безрадостного пейзажа, здесь стояла осень. Впрочем, это могла быть весна. Однако не исключено, что здесь царило лето.