Похитители бриллиантов (др. изд.)
Шрифт:
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Читатель наконец знакомится с госпожой де Вильрож и ее отцом. — На алмазные поля! — По Южной Африке. — Нападение на дилижанс. — Бандиты в масках. — Опять убитые. — Гнусная комедия. — Новые проделки Клааса. — Пастор слишком тяжело ранен. — Покинутый крааль. — Странная встреча. — Еще одна жертва бура. — Дочь торговца из Нельсонс-Фонтейна. — Две сиротки.
В тот самый день, когда Альбер де Вильрож свалился в лихорадке на плоту, ставшем игрушкой волн, лучи заходящего солнца осветили на берегу реки Брек драматическую сцену.
По малоезженой дороге,
У обоих висело на боку по револьверу крупного калибра, и оба настороженно смотрели по сторонам.
В карете сидело всего двое путешественников: старик и молодая женщина. Старик, высокий, худой, с редкими седыми волосами на голове и тщательно выбритый, представлял хорошо всем знакомый тип протестантского пастора. Его спутница — одна из тех прелестных златокудрых и голубоглазых англичанок, цвет лица которых напрашивается на устарелое, но все же милое сравнение с цветущей розой.
Несмотря на всю утомительность долгого путешествия, лицо это сохраняло полную свежесть. Однако тревога поминутно пробегала по тонким чертам, складки возникали вокруг рта, и слезы выступали на глазах у прелестной путницы.
— Отец! — грустно заметила она, когда лошади чуть замедлили бег. — Отец, почему мы так медленно плетемся? Скоро ночь, нам бы уже следовало быть в краале.
— Анна, дорогое дитя мое, имей терпение. Мы сделали все, что было в человеческих силах. Мы скачем без передышки. Мы опережаем почту на двое суток…
— Да, но Альбер ждет меня… целых три недели. Он ранен… Быть может, его уже нет в живых, — говорит молодая женщина рыдая.
Старик отер слезу, которая скатилась и у него по морщинистой щеке, и окликнул кучера:
— Дик!
— Мистер Смитсон!
— Где мы сейчас находимся?
— Примерно в десяти милях от Пемпин — крааля.
— До вечера доберемся?
— Если господу будет угодно, джентльмен. И если лошади не околеют.
Вы сможете ехать при луне, когда зайдет солнце?
— Надеюсь.
— Дорогу вы хорошо знаете?
— Направление я знаю хорошо, мистер Смитсон. Но поручиться за то, что дорога безопасна, я не посмею, — негромко ответил кучер. — Видите ли, если бы я не боялся напугать молодую госпожу…
— Тихо! — с тревогой перебил его старик. — Едем! И погоняйте! Я вам заплачу вдвое. И вашему товарищу! Если падут лошади, мы купим в краале других.
— Спасибо, отец! — воскликнула молодая женщина, с нежностью целуя старика. — Спасибо! Ты такой добрый! Я тебя благословляю за каждую минуту, которая приближает меня к Альберу. Он жив, не правда ли? Мы его вылечим, он поправится!..
Как видит читатель, дьявольский замысел Клааса вполне удался. После описанной нами встречи этого мерзавца и его братцев Питера и Корнелиса с загадочной личностью, которую мы знаем только как его преподобие, Клаас времени не терял.
Прошло едва несколько часов после убийства торговца на прииске Нельсонс-Фонтейн, и наш бур выехал в Кейптаун. Подталкиваемый любовью, ненавистью и алчностью, он пустился вскачь в Бельфор. На огромном расстоянии, которое лежит между прииском и этим маленьким городком, он всюду находил своих людей, в каждом краале брал свежих лошадей взамен заезженных и за неделю
Он пересекал ущелья, овраги, леса, переправлялся через реки, миновал Крамерс — Фонтейн, переправился через приток Оранжевой реки — Стейнкопф-ривер и купил коня в краале Кемпбелс-Дорп. Переправа через Кайбу, на виду миссии Бакхуз, едва не стоила ему жизни. Но он отделался купаньем и потерял в воде лошадь. Из Бакхуза он добрался до Хоптоуна, поднялся на скалистый массив, на что никто в одиночку не отважился бы, я, разбитый усталостью, добрался до Рудкил — крааля. Еще через два дня он был в Ричмонде, оттуда поскакал в Викторию и, не останавливаясь ни днем, ни ночью, прибыл наконец в Бельфор. Он был до такой степени измучен, что не смог слезть с лошади без посторонней помощи, ноги его распухли, и, чтобы снять с него сапоги, их пришлось разрезать. Четыреста пятьдесят километров из Бельфора в Кейптаун он проехал по железной дороге, прекрасно отдохнул в поезде и прибыл на место таким же свежим и бодрым, каким был в момент отъезда. За девять дней он покрыл расстояние почти в тысячу километров, из коих пятьсот — верхом, да еще по такой дороге, трудней которой нет на свете.
В какой-то продажной газетенке, какие одинаково процветают и в зное колонии и в грязи метрополий, он напечатал заметку об убийстве торговца-еврея и отправил госпоже де Вильрож написанное его преподобием письмо о том, что ее муж тяжело ранен и ждет ее в Нельсонс-Фонтейне. Как и следовало ожидать, это известие подействовало на бедняжку, как удар молнии.
— Едем немедленно! — сказала она своему отцу, который тоже был потрясен.
Достойная дочь миссионера, привыкшая ко всем опасностям и невзгодам здешней жизни, Анна не подумала ни о расстоянии, ни о трудностях, ни об опасностях такого путешествия. Мистер Смитсон, всегда готовый пуститься в дальнюю дорогу, согласился беспрекословно, на что был бы способен не всякий житель наших европейских стран.
Он без всякого промедления выехал с дочерью по железной дороге в Бельфор. Туда же вскоре прибыл и Клаас, который решил следовать за ними по пятам.
Миссионер хотел избежать медлительности, с какой передвигаются колымаги, обычно перевозящие пассажиров в алмазный край. Кроме того, он не мог допустить, чтобы дочь путешествовала в сомнительной компании. Поэтому он сговорился в Бельфоре с двумя возницами, которые за довольно круглую сумму согласились доставить его с дочерью на прииск, где он рассчитывал найти своего зятя.
Половину этой второй части путешествия, при всей ее утомительности, молодая женщина перенесла спокойно и твердо. Поддерживаемая лихорадочной тревогой, госпожа де Вильрож думала только об одном — как бы поскорей добраться до места. И возницы только восторгались ее непоколебимой решимостью и неукротимой энергией.
Вот уже отъехали сто километров от Ричмонда. Путники спешили и потому избрали путь, по которому ранее проследовал Клаас. Они находились на Брек-ривер. [23] Эта река образуется из двух потоков, берущих свое начало один — в Викторин, второй — в Ричмонде. Они сливаются у Хонинг — крааля и впадают в Оранжевую реку несколько выше прииска. Зимой эта река весьма бурна, а летом она бы совершенно обмелела, если бы ее не питали многочисленные озера, или «пены».
23
Брек-ривер иначе называется Онгар; Оранжевая река называется также Гарнеп (прим. авт.).