Похитители душ
Шрифт:
— Пора идти.
Он взглянул на Мунгарма, словно собирался ему что-то сказать, потом отвернулся.
Хоть они и забрались высоко в горы, снег здесь оказался глубоким, с ледяной коркой. Дорога совсем пропала; они брели по снежной целине, оставляя за собой глубокий след, среди тёмных елей, покрытых тяжёлыми шапками снега.
Холод усилился; дни стали заметно короче. Два дня они пробирались по крутому склону, скользя, спотыкаясь и поддерживая друг друга, насквозь промокшие и дрожащие, стараясь не намочить мешки с провизией. От холода было
На вторую ночь началась пурга; от леденящего ветра они забились в небольшую пещеру, где едва смогли уместиться, а вороны, нахохлившись, пристроились над ними. Огня не разжигали; Кари тут же уснул, а разбудить его ни у кого не хватило духу. Они утешались тем, что в пещере, по крайней мере, не было ветра.
Вскоре и остальные погрузились в тяжёлый сон.
Только Джессе не спалось; она дрожала, лёжа на жёсткой земле, и никак не могла согреться.
— Не спится? — тихо спросил Брокл.
— Очень холодно.
— Прижмись ко мне.
Джесса прижалась к его боку, и он обнял её правой рукой, как левой обнимал спящего Кари.
— Ну как, получше?
Джесса плотнее завернулась в одеяло:
— Ты всё же теплее, чем земля.
— И на том спасибо.
Они помолчали; потом Джесса прошептала:
— Брокл, как ты думаешь, мы выживем?
— Конечно выживем, — ворчливо ответил он. — От нас зависит столько жизней.
Вот уж что верно, то верно.
— И всё-таки…
— Я скажу тебе, что меня беспокоит больше, чем снег и холод, Джесса. Этот оборотень, которого мы тащим за собой, словно тень. Что ему нужно? Кто он?
Они посмотрели на Мунгарма, который тихо спал в углу.
— Теперь он наш друг, — сказала Джесса.
— О нет! Конечно, ему бы очень этого хотелось, но я ничего подобного не допущу, пока не узнаю, откуда он и что с ним случилось. Кто наложил на него это заклятие? Человек, который превращается в волка, мне не товарищ. Он же может на кого-нибудь наброситься! И вообще, он человек или животное?
— Кари сам разберётся, — сонно пробормотала Джесса.
Когда Брокл не ответил, она удивлённо посмотрела на него:
— Ты так не считаешь?
— Кари меня тоже иногда беспокоит.
Джесса села и посмотрела ему в лицо. От нескончаемой белизны снега его рыжие волосы, казалось, поблекли; Брокл осунулся, между бровями залегли морщины.
— Почему? — прошептала Джесса.
— Джесса, ты понимаешь, куда мы идём? К Гудрун. Если, конечно, доберёмся. В страну колдовства и похитителей душ, которая находится даже не в нашем мире. И всё это время я чувствую, как Кари накапливает в себе силы, собирает воедино всё, что узнал когда-то и чему научился. Он часто где-то витает — в Ярлсхольде, наверное, разговаривает с призраками, духами и птицами… В общем, не знаю, куда он уносится. Я просто боюсь
Джесса покачала головой:
— Он ведь уже делал это раньше, вспомни огонь…
— О, всякие огни — это ерунда. Это для него просто отдых. Ты вспомни того разбойника. И нашего стражника.
Джесса догадалась:
— Ты думаешь, ему начинает нравиться власть над людьми?
Брокл задумчиво кивнул:
— Ты только представь себе, Джесса, что это такое — чувствовать в себе подобную силу! Знать, что можешь любого человека подчинить своей воле. А люди — да и мы — об этом бы даже не догадались.
— Он не станет этого делать, — уверенно сказала Джесса.
— По собственной воле скорее всего не станет. Но ему предстоит борьба с Гудрун — и тогда он может стать таким же, как она. И я почти уверен, что ему придётся её убить.
Джесса с ужасом посмотрела ему в лицо. Кари заворочался во сне.
— Или ей придётся убить его.
Утром они двинулись дальше. Весь день падал густой снег. После снегопада небо расчистилось, и тогда ярко засияли миллионы звёзд, над которыми переливалось огнями северное сияние.
На третий день путешественники уже почти не говорили друг с другом. Они находились высоко в горах, среди голых камней и трещин во льду, постоянных камнепадов и свистящего ветра, и брели, погружённые в свои мысли, страдая от холода и голода. Вместо воды они ели снег. Еда, купленная в деревне, почти закончилась, и Брокл изредка выдавал им крохотные порции.
Глаза Джессы болели от яркого света, губы запеклись, лицо обветрилось. Хакон сильно хромал — возможно, отморозив пальцы, но упорно молчал и старался не отставать.
Они не сразу поняли, что земля под ногами пошла вниз; смутно сознавая, что начался лес, вступили под защиту густых веток.
Кари споткнулся и упал. И так и лежал, пока Брокл не вернулся за ним. Когда они догнали остальных, Брокл хрипло сказал:
— Всё, отдыхаем.
Они сели под деревом и доели последние крошки из своих припасов. Скапти отбросил пустой мешок в сторону; вороны подлетели и принялись его клевать. «Даже они умирают с голоду», — подумала Джесса и с трудом проговорила:
— Мы перешли через горы.
Брокл кивнул, остальные промолчали: говорить не было сил. Редкий лес впереди заканчивался, и начинался ледник. Где-то на горизонте плавал лёгкий туман. Хакон посмотрел туда воспалёнными глазами и встал:
— Это дым?
— Может быть. А может, туман.
Брокл посмотрел на Кари, но тот только пожал плечами и пробормотал:
— Я не знаю.
Кари стал прозрачным от голода и усталости, и всё же именно он, с его светлой кожей и серебристыми волосами, казался здесь в родной стихии. Чем дальше на север они уходили, в страну морозов, вечной белизны и колдовства, тем сильнее он становился, в отличие от своих спутников; в нём собиралась сила — не в его теле, а где-то гораздо глубже. «Он настоящий Снежный странник», — внезапно подумала Джесса.