Похитители разума

Эфер Виктор

Утром служитель протянул кружку жидкого суррогатного кофе, ломтик хлеба и крошечный кусочек маргарина.

— Моя подруга Марыся тоже здесь?

— …

Захлопнулась дверь. В исступлении Людина колотила кулаком в железо, набила багрово-синие ссадины. Вспухла рука. Гробовое молчание.

Похоронена в живой могиле. Как тяжело в годину неизвестности быть одинокой. Хотя бы какой-нибудь человек! Что же они думают делать? — сверлила мозг неотступная, навязчивая и неразрешимая мысль? Что?

Обливаясь слезами, Люцина судорожно сжимала соломенную подушку…

В полдень молчаливый, чудовищный истукан протягивал миску обычного супа.

Снова пасмурная, жуткая, беззвездная ночь в ожидании свершения страшного, занесшего уже свой меч над головой беззащитной польской девушки… Медленно, будто пожелтевшие листья выброшенного календаря, осыпались дни. Люцина забыла, сколько дней она провела в одиночке, сколько дней, месяцев или лет тянется этот кошмар с того дня, как первая злополучная бомба войны выбросила ее из постели и чудовищно нарушила жизнь. Все равно, — досадовала она на себя, — видно, дни моей жизни не имеют никакого значения.

Иногда в коридоре происходила какая-то возня… Шум, выкрики, ругательства… Неслись истерические возгласы, причитания, нечеловеческие вопли разрывали настороженную тишину. Люцина услышала возню вблизи своей двери, жадно прислушиваясь к обрывку женского голоса…

— О, лучше бы это был просто публичный дом… Ведь они же — не люди даже, это звери, обезьяны… Я не могу! Не могу! Убейте меня…

С этого времени Люцина окончательно утратила покой и приготовилась к худшему.

Каждый раз, когда раздавались шаги в коридоре — по мере их приближения, учащалось сердцебиение узницы. Однажды кто-то остановился у двери.

Люцина вскочила и стоя приготовилась к встрече врага.

Щелкнул замок и в камеру не спеша вошел японец. Он молча, испытующе уставился взором в Люцину, сложившую руки на груди и постепенно отступающую в угол.

Она не сводила ни на секунду взора с обладателя колючих, неприятно дерзких, меняющихся, но не мигающих косых глаз, защищенных массивными черепаховыми очками с толстыми, выпуклыми стеклами, напоминающими автомобильные фары.

О Боже! Ведь это же японец! Тот, который отбирал их там, еще в Польше, — подумала Люцина и испуганным шепотом спросила.

— Кто вы?

Японец не ответил. Еще несколько секунд пытливо осматривал Люцину, затем повернулся и так же незаметно исчез, будто растаял.

— Это сатана или его дух? — прошептала Люцина обескровленными губами.

Часть четвертая

«S.U.-147»

1. Запах козла

С вершины «Королевского стула» открывалась развернутая панорама глубокой долины Неккара. Магда Рито, облокотившись о балюстраду на краю стремительного обрыва, залюбовалась красивым ландшафтом. В голубовато-сизую даль убегали подернутые дымкой белые квадратики цветущих садов, догоняемые игрушечным поездом. Серыми стрелками разбежались несколько шоссе, утыканных по обочинам пуховками цветущих фруктовых деревьев.

Сзади шуршащие, размеренные, приближающиеся шаги и девушка,

почувствовав на себе сверляще-упорный взгляд, оглянулась. Он!..

— А! Вот вы где? Почему вы тогда так неожиданно и стремительно убежали? — спросил подошедший. И его простое, подкупающее, добродушное лицо показалось Магде более симпатичным, чем в их первую встречу.

— Здравствуйте! — коротко ответила Магда, протянув руку.

— Неужели вы тогда рассердились на меня? Право, не пойму, отчего.

— Нет, не сержусь. Да и за что? Ведь вы не сделали мне ничего худого. Просто я была тогда дурно настроена и, обвиняя вас в невоспитанности, сама поступила невежливо. Не сердитесь и вы!..

— Нет… Ну, вот и хорошо, — засиял он, протягивая Магде крохотный букетик диких фиалок. — Видите, какая сентиментальность, я даже занялся собиранием цветов.

— Это похвально. Благодарю вас…

Он облокотился тоже о перила рядом с Магдой, стараясь быть поближе к ней.

— Правда, красиво? — спросила она, показав рукою вдаль, где дымились испарения Рейна.

— Неплохой ландшафт, — ответил собеседник, в упор взглянув в лицо Магды. Он не успел внимательно рассмотреть ее в первую встречу, и теперь показалось, что девушка еще более расцвела. Выразительные, исчерна-синие глаза с еле заметным зеленоватым отливом старой бронзы, подернутые таинственной поволокой, как у индийской богини. Луч истые стрелы ресниц застыли под вопросительным взлетом бровей.

Такие лица встречаются нечасто и мимо них пройти не заметив — нельзя… Не то — Майя, не то — Изида, ожившая в XX веке. Она была слегка похожа на индианку, сохраняя изящество и обаяние японки и одновременно с избытком обладала стройностью и подвижностью европеянки.

Перед его взором стоял тот живой, редчайший гибрид, в котором географическая разность Дальнего Востока и Европы разрешилась прекрасным компромиссом, создав тип Магды Рито.

Молодой студент невольно заинтересовался ею. Совершеннейшая девушка, такой он еще не видел…

И вот судьба бросила ему эту девушку в виде моста, через который он должен пройти в тот ненавистный ему мир, который намеревался взорвать.

Иначе не может быть. Девушка должна стать ключом к тем тайнам и загадкам, которые он должен разгадать…

— Кто вы по национальности?

— Отец японец, а мать я плохо помню. Отец говорил, что она плохая женщина, она оставила нас. Но я почему-то очень люблю ее, — задумчиво ответила Магда.

— Если она оставила вас, может быть, действительно…

— Может быть, но тем не менее, я никогда не думаю плохо о матери. Я думаю, мой отец хуже ее, и какие-то особые, неизвестные мне причины побудили мать оставить меня, которую она очень любила.

— Вот как! Но кто же ваш отец? Может быть, его профессия прольет свет на поступок вашей матери? — вкрадчиво сказал студент, будто осторожно приоткрывая мягкую, бархатную завесу в чужую интимную жизнь.

Сегодня собеседник Магды нравился ей гораздо больше, чем в первый раз. Видимо, следя за собой, он старался делать меньше оплошностей.