Похитители старичков и старушек. Марка сказочника, или Опус, Кропус, Флопус!
Шрифт:
Но на старости лет его поэзия стала гораздо трагичнее. Вот что Шляпкин сочинил совсем недавно:
Ужасно трагическое и философское произведение!
Друзья молодости Кокоши Шляпкина остались где-то далеко в прошлом, а новых он не завёл, потому что был вздорный старик. Но имелся у него любимый почтительный ученик – Семён Семёнович К.
В тот поздний тёмный вечер, когда Семён Семёнович впервые прочитал заметку «Опять украли старичка», Кокоша Шляпкин взял свою деревянную трость с изогнутой ручкой и железным наконечником (подарок, который когда-то друг детства привёз ему из Страсбурга) и вышел прогуляться.
Он прогуливался и думал, как бы опять насочинять весёлых куплетов, а то что-то грустновато. Ну, например, про огромную Птицу Рух, которая
Ловит слоновДля своих птенцов,Словно мух.На 1-й Завокзальной улице он перестал думать, потому что кто-то прыгнул ему на спину и накинул на голову какую-то ткань.
«Вот тебе и весёлый куплет!» – пробормотал старичок и потерял сознание.
Кокоша Шляпкин очнулся от того, что кто-то сильно тряс его за левую ногу. Перед глазами было всё так же темно.
«Мешок», – догадался куплетист и слабо закричал:
– Вы мне ногу оторвёте, злодеи! Я ведь вам уже не мальчик!
– О! – раздался глухой голос. – Ожил дедушка!
– Жив пока, – сказал Шляпкин. – Что вам угодно, бандиты?
– Нам угодно, дедушка, чтобы вы рассказали о Полтавской битве, только и всего, – ответил глухой голос. – Тогда мы вас отпустим без всякого выкупа и палочку отдадим. С виду вы вполне положительный интеллигентный старичок и наверняка знаете подробности.
– Знаю, – брякнул польщённый Кокоша Шляпкин.
И тут же понял, что от испуга всё забыл, хотя в гимназии по истории получал одни пятёрки.
– Ну что ж, валяйте, без промедления! А не то с вами случится удар.
Шляпкин задрожал и решил, что всё вспомнит, когда начнёт говорить, и что, по крайней мере пока он говорит, ему ничего не угрожает:
– Полтавская
– До чего добились-то? – не выдержал глухой голос.
Кокоша Шляпкин услышал скрип пера по бумаге. Злоумышленники явно за ним записывали.
– Не перебивайте, а то я буду начинать сначала, – гораздо бодрее молвил куплетист. – И третья особенность – схватка государей.
Карл XII выстрелил в Петра I из мушкета и попал в грудь. Но у Петра на груди висел огромный крест. Пуля угодила в крест, погнула его и отскочила в карман.
Тогда Пётр залез на дерево, выстрелил в Карла из пистолета и попал ему в левую ногу.
Что тут началось! Шведы кричат по-шведски:
– Скорую фысыфайте! Король сахромал!
А Карл XII кричит:
– Греки, радуйтесь! То есть, нет… Шфеты! Посор фам!
Скорая приехала с носилками. Король в истерике:
– Не уйту с поля поя!
Но его связали и увезли.
– Ну уж после этого, – старичок начал размахивать руками и дрыгать ногами, – армия разбита, конница бежит, мы ломим, сдаётся пылкий Шлиппенбах, пирует Пётр, наша взяла! Ура-а-а! – вдруг изо всех своих древних сил заорал Кокоша Шляпкин.
– Во даёт дедуган! – восхитился глухой голос, но Шляпкин этого не услышал.
– Ура-а-а! Ура-а-а!! А-а-а!!! – истошно вопил он, дёргаясь, как энергичная марионетка.
Но возраст быстро взял своё – старичок очень скоро обессилел и изнемог.
– Отпустите, гады! – жалобно выдохнул он и опять потерял сознание.
Бульварный поэт и куплетист Кокоша Шляпкин очнулся на том же месте, где был похищен, на 1-й За-вокзальной улице. Его страсбургская трость лежала рядом, и было уже светло.
– Кажется, со мной приключилось приключение, – медленно произнёс старичок. – Что ж, скажи ещё спасибо, что живой!
Он дополз до своей квартиры.
По лестнице на второй этаж бедняга поднимался следующим образом: загнутым концом трости цеплялся за решётку, на которой держатся перила, и подтягивал своё немощное тело вверх.
Дома Кокоша Шляпкин прилёг на диван и тревожно задремал, забыв даже запереть дверь.
На диване его и застали Семён Семёнович и Пёсик Фафик.
Глава третья,
в которой много говорят о темноте, Фантомасе и краковской колбасе, а Пёсик Фафик очень застыдился
Кокоша Шляпкин приоткрыл правый глаз и увидел Пёсика Фафика.
– А скажите честно, собака: боитесь ли вы темноты? – вяло спросил он.
– Честно говоря, боюсь, – не растерявшись, ответил Фафик. – Хотя и не должен бы по службе. Я ведь иногда дом сторожу по ночам. Когда сигнализация портится. Иной раз сидишь возле будки – вдруг такое примерещится! То бандит с ножом, то старуха с кочергой, то какой-нибудь собачий Фредди Крюгер. Подбираются к тебе, замахиваются… «Ну, думаешь, всё! Прощай, брат Фафик!»