Похитители тьмы
Шрифт:
Кэтрин провела рукой по крышке, по изящной резьбе, которой была удостоена жена, знавшая, что она — одна из многих в коллекции мужа. Обратила внимание на простые петли, на которых держалась крышка, и задумалась, почему в те времена, как и теперь, гробы делались так, чтобы их можно было открыть; ведь их обитатели не предполагали покинуть свои жилища, да и гостей принимать не собирались.
КК задернула назад материю на гробе султанши и вернулась к саркофагу Селима II. Здесь не было ни петель, ни какого-либо устройства, чтобы откинуть крышку. Ей хотелось просто приподнять крышку, взять то, что ей нужно, и уйти.
Крышка весила не меньше полутора
Кэтрин улыбнулась. У Майкла и в самом деле дар взломщика, умельца по преодолению препятствий и проникновению в защищенные места. Она никогда не шла на преступления, если они были сопряжены с преодолением значительных трудностей, когда требовались физические усилия и акробатическая гибкость, превосходившие ее возможности. Но Майкл принадлежал к тому разряду людей, которым нравилось преодолевать непреодолимые, казалось, трудности.
КК вытащила из рюкзака алюминиевые детали. Прикрепила раму подъемника к основанию гроба, подведя под него ее тонкую опору, подняла захватывающее приспособление к крышке. Потом вставила тонкий клинышек под крышку и легкими ударами загнала его поглубже. Отзвук разносился по усыпальнице так, будто здесь работал отбойный молоток. КК приложила штангу рамы к клину и скрепила их. Конструкция легко собиралась и с еще большей легкостью разбиралась. Она состояла из усиленных алюминиевых деталей, используемых в крыльях самолета, и медных трубок; портативный подъемник вполне мог поднять грузовик, но в то же время умещался в рюкзаке. Конструкция не сложнее автомобильного домкрата.
Кэтрин повторила те же действия и в трех других точках гроба, потом извлекла из рюкзака и закрепила на своих местах воздушные трубки и соединила их с небольшим пневматическим насосом. Крепко держа насос, принялась нагнетать воздух рычагом. Спустя несколько мгновений раздался тяжелый вздох — герметизация нарушилась, история внезапно вырвалась наружу, а современность проникла внутрь. Крышка начала подниматься, древний камень и дерево протестующе потрескивали. Постепенно образовался зазор около дюйма.
Руки КК начали уставать, но она продолжала работать рычагом насоса. Крышка поднялась уже на пять дюймов. Не в силах противиться искушению, Кэтрин включила фонарик и заглянула внутрь.
То, что она увидела, испугало ее, привело в ужас, потому что ничуть не походило на то, что ожидала увидеть. Ее внезапно охватил страх за сестру; она была совершенно не готова к тому, что открылось ее взгляду.
И тут в ухе забибикала сигнализация — кто-то прервал луч системы на дорожке.
КК открыла спускной клапан, и крышка гроба резко опустилась на место, пневматическая система издала громкое шипение. Она схватила четыре подпорки и швырнула их в рюкзак, потом задернула и разгладила зеленую материю на гробе.
В ушах раздался звук второй сигнализации. Охранники приближались по дорожке к усыпальнице. КК обшарила взглядом помещение, и ее взгляд, наконец, остановился на гробе жены султана. Она стянула зеленую материю и, не размышляя разбила долотом фиксатор в петле. К счастью, тяжесть этой крышки не шла ни в какое сравнение с султановой, и КК подняла ее.
Она посмотрела на останки жены Селима: легкая вуаль на черепе, длинные черные волосы, словно только-только расчесаны. Несколько оставшихся кусков кожи напоминали тонкую бумагу, сухую и чешуйчатую, прилипшую к белым костям. Она была невысокого роста — по оценке КК, едва
27
Т. е. 1,57 м.
Шум становился громче — охранники приближались. КК отодвинула кости в сторону, бросила в гроб сумку и рюкзак и быстро забралась внутрь сама. Она аккуратно придерживала зеленую ткань, опуская крышку на место.
Кэтрин оказалась в полной темноте, где царил затхлый запах смерти. Она поборола в себе отвращение, стараясь не думать о костях рядом с ней, потому что страх темноты усиливался в ее душе. Но бороться с этим невозможно. Ее сердце разрывалось от ужаса.
Майкл смотрел в глубины ада, на страдания и боль его обитателей. Он выключил мысли, наставил долото на это наводящее ужас творение искусства и нанес мстительный удар, словно в сердце самого дьявола, стараясь поскорее разбить все изображение. Если, разбивая две предыдущие мозаики, он сохранил в целости боковины, низ и верх, где изображены земля и небеса, то от этого подземного мира он не оставил ничего.
Майкл засунул руку в образовавшуюся нишу и вытащил оттуда большой короб размером три фута на один. Помедлил, глядя на деревянный корпус, надеясь, что не открывает ящик Пандоры, и сожалея, что оказался в таком положении. Но потом подумал о КК, о ее боли, о том чувстве вины, которое ее переполняет из-за того, что случилось с ее сестрой и Симоном…
Сент-Пьер сорвал крышку вместе с петлями и замком и протянул руку к тому, что лежало там — он уже знал, что именно. Разложил карту на полу. Изготовленная из газельей шкуры, она оказалась на удивление мягкой, а оборванная кромка не оставляла сомнений в том, чтоперед ним. Карта была тщательнейшим образом детализирована. В верхней части Индии изображены пять горных пиков. Из всех обозначений, из всех пометок наиболее подробными были те, что сопровождали маршрут через реки Индии — от берега в самое сердце континента. И хотя Майкл не читал по-турецки, он мог себе представить, что там написано. После того как Сент-Пьер прочел о путешествиях Кемаля Рейса, о решении спрятать карту в этой самой стене, он не сомневался, что все эти записи — предостережения.
Майкл вытащил из сумки герметичную цифровую камеру и сделал множество снимков карты. Таким образом, теперь он имел резервные копии, пусть и несовершенные, но он любил избыточность в подобных вещах, говоря, что таким образом прикрывает свою задницу.
Сент-Пьер скатал карту, сунул в водонепроницаемую трубу и запер герметичную крышку, которая издала едва слышимое шипение. Посмотрел на часы, проверил рацию — сигнал сюда не проходил, слишком толсты стены. Он не находил себе места от беспокойства за КК, надеялся, что она уже давно вышла из усыпальницы Селима и теперь ждет его.
В последний раз оглядел часовню, посмотрел на последствия своей разрушительной деятельности, молясь о том, чтобы его труды не оказались напрасными. Образы последнего мозаичного полотна, мира страданий, не давали ему покоя. Он решил, что не скажет никому, что видел, — ни КК, ни Бушу. О своем подозрении, на что, возможно, указывает карта и что обозначает. Это нежелательное знание, о чем недвусмысленно сообщал Мехмет с помощью мозаичного полотна в часовне, которое он не хотел передавать другим.