Поход изгоев
Шрифт:
Голт внимательно осмотрелся.
Старик, который стоял у наковальни, был одет в грубую мешковину, перевязанную по поясу веревкой. Борода его достигала пупка, космы седых волос обрамляли худое лицо. Глаза, смотревшие на Голта, не были ни голубыми, ни серыми, ни белыми. Они были цвета льда, уже подтаявшего под солнечными лучами, и сверкавшего маленькими кристаллами и сверхъестественными огоньками. Щеки были дряблыми, впалыми, вокруг широкого рта пролегали глубокие морщины. Человек был тощий, изможденный, измученный тяжелой работой. Он заговорил глубоким сочным голосом, когда Голт поднял меч.
– Приветствую
Голт опустил меч. Эти кристальные глаза притягивали его. Но Штурм, не захваченный его чарами, двинулся вперед, слегка поклонился.
– Ты кто, старик? Где кузнец? Бородатый старик медленно повернулся к нему.
– Я кузнец.
– Нет, нет. Кузнец был одним из моих людей. Он мастер по металлу, и его заставили работать здесь. Кто ты?
– Я новый кузнец, – сказал старик.
– Нет, ты не кузнец. Нам нужно сбить кандалы, а у тебя не хватит сил для этого.
– Полковник Штурм, – сказал старик, – уверяю, что я кузнец, который вам нужен. Если ты сомневаешься, клади свои наручники на наковальню.
Штурм, зачарованный этими словами, опустил свой лук.
– Хорошо, – пробормотал он. Подошел к наковальне и опустил руки на железную поверхность.
Над головой в небе слышалось хлопанье крыльев и крики биров. Очевидно они не рисковали опуститься, но осыпали дождем стрел крыши с неослабевающей энергией. Старик под этот непрерывный стук взял зубило и небольшой молоток.
– Первый, – сказал он и ударил по первому железному кольцу. Оно со звоном покатилось по полу. – И второе, – еще звон, и правая рука стала свободной.
Штурм отошел в сторону, изумленно глядя на свои свободные руки, как бы не веря случившемуся.
– Теперь ты, барон Голт. Сейчас все будет нормально.
– Да. – Голт медленно положил руки на наковальню. Два удара освободили их.
Было очень странно видеть руки свободными. Голт погладил кисти, глядя в эти ледяные глаза, в которых, тем не менее, чувствовалась теплота.
– Ты не просто кузнец.
– Да, ты прав, Гомон!
Когда кандалы чернобородого гиганта были сбиты, Голт продолжал:
– Твое зубило рубит сталь, как масло. Это колдовство.
Седые брови полезли вверх.
– А если так, то что?
– Тогда я уверен, что ты Ганон. Ты когда-то был здесь королем, а потом ушел.
Лицо седобородого затуманилось.
– Об этом мы поговорим позже. Пока мне нужно поработать.
И он начал сбивать кандалы с людей в кузнице. Когда все были освобождены, Штурм повернулся, поднял лук.
– Теперь, когда мы свободны, надо приниматься за работу. Нам нужно прикрыть людей, чтобы они могли пробраться сюда и тоже освободиться от железа.
– Не торопись Штурм. Я думаю, что нужно подождать.
Штурм резко повернулся к нему. Настоящий живой скелет, но тем не менее полный ярости.
– Кто ты такой, что говоришь так?
– Только кузнец. Но я имею чувство погоды. Подождите, приближается шторм.
И как бы в подтверждение его слова послышался удар грома.
– Биры боятся шторма, – сказал старик, – особенно с молниями. Сегодня было жарко, и я думаю, что молний будет много. И сильный ветер,
Раскаты грома послышались ближе. На лице старика появилась улыбка. На улице вдруг стало темно. На фоне почерневшего неба биры уже были не видны. И затем прямо над головой раздался оглушительный грохот, как будто раскололись небеса. Налетел сильнейший ветер. Крупные капли забарабанили по крыше. Засверкали молнии, воздух заполнился озоном. Откуда-то сверху рухнули на землю два сожженных бира. Шерсть на них дымилась, несмотря на сильный дождь.
Шторм продолжался очень долго, и в воздухе не было слышно криков биров. Только раскаты, раскаты громов сотрясали воздух. Затем ветер стал стихать.
– Думаю, – сказал старик, – что теперь уже остальные могут без опаски приходить сюда. Иди, Гомон, дай команду.
Чернобородый гигант колебался, но затем выскочил на дождь. Старик положил молоток на наковальню и повернулся к Голту.
– Ты тут кое-что сказал, насчет моего имени…
– Ганон, – сказал Голт. В его голосе был трепет.
– Когда-то меня так звали. И возможно, это снова будет мое имя. Я думаю, ты снова увидишься с Тайной. Ты должен будешь кое-что объяснить ей. Я пытался это сделать перед уходом, но она не все поняла. Теперь она стала старше, умнее, и все поймет, если ты ей скажешь.
– Если ты хочешь, чтобы я ей что-то передал, скажи мне, я сделаю.
Ганон с опущенной головой взялся за молоток.
– Первое, что ты ей передашь, что я люблю ее.
– Хорошо.
– И второе. Скажешь, что я с неохотой покидаю ее. Но когда твое бессмертие находится в твоих руках, то тебе самому же надо выбирать. Нас немного таких, которые умеют продлевать свои жизни. Мы хотя и умираем, но всегда возвращаемся на землю. Мы можем возобновить себя снова и снова, но всегда наши жизни посвящены определенной цели и проходят циклами. Каждый цикл в образе другого человека. Каждый новый цикл начинается после смерти в старом цикле.
Он улыбнулся тепло и нежно.
– Я вижу, что и ты не понимаешь. Неудивительно, что и она не поняла. Знай, что я сейчас живу восемнадцатую жизнь. Как и все предыдущие, она состоит из юности, средних лет и старости. Во время каждого цикла мы выполняем определенную задачу. И после того как мы состаримся и одряхлеем, мы должны выбирать снова. Мы можем умереть, как и любой человек, а можем снова обновить себя. Но только в том случае, если согласны взять на себя другую задачу, взвалить на себя другую ношу. Мой цикл кончился, и мне нужно было умереть, либо оставить дочь и идти куда-то для выполнения другой миссии. Я должен был выбирать. Но я не мог оставаться с ней. Я мог либо умереть, либо уйти. Меня ждала очень важная работа, и я ушел. Я возобновился и приступил к новой работе. Но я сделал ошибку: оставил здесь работу неоконченной. И мне пришлось ненадолго вернуться обратно, чтобы закончить все. У меня осталось несколько дней от прежнего цикла, и я имею право их использовать. Когда они пройдут, я уйду навсегда. Мне казалось, что я все уладил с Камнем Могущества. Но оказалось, что нет. Мое время здесь ограничено, и я должен сделать что возможно. Теперь слушай, что я скажу.