Поход самоубийц
Шрифт:
Вся верхушка Могильщиков погибла от руки Птахи.
Наверное, при желании, Птаха могла бы занять место отца и подмять под себя остатки его банды. Однако вместо этого она предпочла исчезнуть и осесть в тихом провинциальном городке, где хозяин захудалой таверны продал ее Птахе за мошну оренов.
Со временем прошлая жизнь Птахи стала казаться ей чем-то вроде сна. Когда-то она общалась со скупщиками краденого и наемными убийцами — теперь же с пекарями и работягами, гнущими спину с утра до ночи за жалкие гроши, чтобы потом спустить их на парочку пинт дешевого пойла. Ранее она беспокоилась о новой шайке шулеров, орудующих
Но в ту самую ночь, после разговора с Гессером, взяв в руки Близняшек, Птаха поняла, кто она есть на самом деле.
И она заставит глубоко пожалеть каждого, кто об этом позабыл.
— О, да, старая-добрая Птаха не стала церемониться и учинила жестокую расправу над всеми, кто был причастен к гибели папньки, — продолжал Спайк. — Ох, не завидую я тем, кто не успел… Эй, ты чего?
Умолкнув, Спайк отставил бутылку и подвинул поближе ножны с мечом, с подозрением глядя на Тео. Да и Птахе стало не по себе — уж больно дурно выглядел парень. Лицо его перекосила гримаса боли, точно у него враз заболели все до единого зубы, из правой ноздри хлынула кровь, сам же он едва стоял на полусогнутых трясущихся словно от лихорадки ногах, держась рукой за стену.
— Ладно! Хорошо, я тебя выпущу! — буквально прорычал Тео, обращаясь невесть к кому. — Дай мне пару мгновений, проклятье…
Спайк кинул на Птаху быстрый взгляд — та лишь в недоумении пожала плечами. Тео же тем временем достал из придорожной сумки человеческий череп, положил его на ближайшую бочку, стер с лица кровь указательным пальцем, начертил на кости круг, перечеркнутый двумя линиями, и начал бормотать себе под нос что-то на странном наречии, будто бы кто-то начал зачитывать человеческие слова задом наперед.
— Ты тут что, колдовать собрался? — с опаской спросил Спайк. — Завязывай давай, чернокнижник сраный, пока я тебе язык не вырвал…
Однако не успел он закончить фразу, как в пустых черных глазницах черепа вдруг вспыхнули ярко-оранжевые огоньки.
— Этот червяк — мой, и я крайне рекомендую не пытаться покалечить его оболочку тем или иным способом, — череп клацнул зубами. Голос у него был неприятный, скрипучий, въедливый, как будто бы кто-то царапал ножом шершавую поверхность.
— Кто это? — Птаха обратилась к Тео, положив ладони на рукояти Близняшек; сталь едва ли не обжигала кожу, буквально крича о том, что рядом находится источник какой-то невероятно мощной магии. Слухи о краже душ, разумеется, были полнейшей чушью — во всяком случае, так считала сама Птаха — но чудодейственные возможности кинжалов не один раз спасали жизнь их хозяйке. — Дух? Призрак?
— Демон, — раздался голос Ленса. Закрыв за собой дверь, он подошел к бочке и смерил череп брезгливым взглядом. — Притом один из наиболее мерзких, коварных и жестоких.
— Сочту за комплимент, — осклабился череп. — Ругань из уст святоши, пускай и бывшего, слаще крови младенца. Да-да, смертный, твоя порода воняет так, что не учуять запашок может лишь конченый болван, вроде того серокожего свинотраха.
Святоша? А вот это уже любопытно. Птаха смерила Ленса внимательным взглядом. На священника или монаха он не тянет, уверенная выправка
— Чего скривился, точно пришлось осла под хвост поцеловать, а? — хихикнул череп. — Хотя вам не привыкать — слыхал я, наставники Инквизиции очень любят баловаться с молоденькими неофитами, только-только поступившими на службу. Хотел бы попробовать Теодора, церковник? Я не люблю делиться игрушками, но ради тебя готов сделать исключение. Или тебе больше по душе та мрачная стриженная под мужика кляча? Хотя не удивлюсь, если у нее прибор больше, чем у вас всех троих вместе взятых…
— Прошу, хватит… — попытался было вмешаться Тео.
— Закрой пасть! — рявкнул череп. — Если мне будет нужен совет размазни вроде тебя, я обязательно сообщу. Усек?!
— Это ты кого свинотрахом назвал?! — спохватился Спайк, хмуря лоб.
— Я бы все же воспользовался советом твоего… приятеля, — процедил Ленс, обращаясь к черепу; пальцы его, что закрывали кожаные перчатки, сжались в кулаки, голос же звенел точно натянутая стрела. — Иначе мне придется воззвать к твоему имени.
— Да ты что? — фыркнул череп и подпрыгнул на месте, едва не скатившись на пол. — Вот уж испугал, так испугал. У меня тысячи тысяч имен, смертный, и перечислить хотя бы половину из них тебе не хватит твоей жалкой скоротечной жизни. Но я облегчу твою учесть и назову одно из них — можешь называть меня Базузу.
— О, нет, — губы Ленса изломала кривая ухмылка. — Я имел в виду твое истинное имя. Конечно, возможно у меня не хватит сил развоплотить тебя или хотя бы вернуть на Ту Сторону, но вот заставить тебя испытать не слишком приятные ощущения — вполне.
Птаха мысленно присвистнула. Серьезная угроза. Настоящее имя демона — величайшая ценность, которую те хранят как зеницу ока. Зная, как на самом деле кличут того или иного демона, можно вызвать его с Той Стороны или же наоборот, заставить вернуться в родной план. Если хватит силенок, разумеется.
Отдельные умельцы могут даже уничтожить тварь, но, как правило, то действует лишь с мелкими демонами, многие из которых даже не обладают собственным сознанием, являясь концентрированным комком злобы, ужаса, ненависти и других не слишком приятных эмоций. С демонами же рангом повыше подобный фокус могли провернуть лишь по-настоящему талантливые и умелые демонологи. Или же истинные святые. Но на первого Ленс не тянет и вряд ли относится к числу последних — иначе бы его здесь не было.
— Врешь! — спустя несколько мгновений выплюнул Базузу.
— Уверен? — поднял бровь Ленс и начал нараспев произносить какое-то заклинание.
Рукояти Близняшек просто жгли кожу, воздух же в амбаре пошел дрожащей дымкой.
— Хватит, хватит, хватит! — от визга Базузу с потолка посыпались пыль и опилки. После разгоревшиеся ярко-алые огни ненавидящим взглядом уставились прямо на Тео, который будто бы стал чуточку ниже. — Ты что, растрепал ему мое настоящее имя?! Я превращу твой язык в гадюку, а глаза — в гнилые сливы! Я заставлю тебя сожрать собственные пальцы! Ты еще пожалеешь, что твоя шлюха-мать не придушила тебя в младенчестве твоей же пуповиной…