Поход самоубийц
Шрифт:
Во всяком случае, так думал Каспар.
Очнулся он от невыносимой боли, пронзающей все тело. Тихо застонав, он с трудом разлепил веки, склеенные кровавой коркой, и поднял голову. Прикончив прихожан, демоны приколотили Каспара прямо к стене, вбив в ладони толстые гвозди почти по самую шляпку, так что мыски ног его едва-едва доставали до пола.
Каспар не знал, сколько прошло времени — день, неделя, тысяча лет — так как каждое мгновение казалось ему вечностью. То теряя сознание, то приходя в себя, каждый раз он надеялся, что то был всего лишь
Надежду.
Любовь.
Веру.
Губы потрескались, шершавый словно жухлый лист язык прилип к небу. Желудок сводило от голода, любое неосторожное движение заставляло кричать от боли, глаза уже болели от непрерывных потоков слез и все, о чем мечтал Каспар — блаженная смерть.
Придя в себя в очередной раз, Каспар вздрогнул — тут же пожалев об этом, не сдержав протяжного стона — и увидел пред собой клубящееся нечто, напоминающее вихрь, состоящее из тьмы столь глубокой, что даже тени рядом с ней блекли.
— Ты хочешь выжить, человек? — прошептал чей-то голос, колючий, оглушающе-тихий, обжигающе-холодный, звучащий словно везде и между тем ниоткуда.
— Да, — помимо своей воли прохрипел Каспар.
Пускай и совсем недавно он готов был молить о том, чтобы перейти на Ту Сторону вслед за своей паствой, только сейчас он вдруг осознал, как же ему хочется хотя бы еще раз взглянуть на яркое солнце или вдохнуть аромат свежевыпеченного хлеба. Так уже смирившийся со своей участью утопец из последних сил отталкивается от дна, завидев спасительную веревку.
— Я не слышу тебя! — прогремел незнакомец, да так, что Каспар заскрипел зубами, думаю, что его ушные перепонки сейчас лопнут. — Ты хочешь жить?! Да или нет?!
— Да, да, ДА! — прокричал Гаспар во всю мощь своих легких.
— А зачем? — вкрадчиво спросил голос. — К чему тебе дальше влачить свое жалкое существование? Все, кого ты знал и любил — мертвы. Твой бог покинул тебя, оставив совсем одного. То, чему ты отдал сам себя, оказалось ложью. Так отчего же ты все равно упрямо цепляешься за этот мир?
— Месть… — прошептал Каспар. — Я должен… выжить… чтобы… отомстить. А потом… я готов перейти на Ту… Ту Сторону.
Какое-то время его собеседник молчал.
— Что ж, — ответил он. — Я дам тебе такую возможность. Но после — ты будешь служить мне. Вечность.
Предыдущие слова, сорвавшиеся с уст Каспара, отняли у него последние остатки сил, так что он смог лишь слабо дернуть головой в знак согласия. В полубреде Каспар наблюдал за тем, как вихрь вращается все быстрее, становится гуще, заполоняя собой почти половину зала — и вдруг из него шагнул сгобленный человек в костяной маске в виде человеческого лица с закрытыми глазами.
На длинном до пола черном плаще поблескивали серебряные пуговицы, через плечо была прокинута большая сумка, походившая на те, в которых цирюльники переносили свои инструменты,
Достав из из сумы клещи, незнакомец ловко вытащил гвозди и с легкостью подхватил Каспара, словно тот был травинкой. После чужак аккуратно, бережно, словно новорожденное дитя, положил Каспара на чудом уцелевший алтарь, словно тот был столом.
— Некоторые любят одурманивать до состояния, когда почти ничего не чувствуешь, — раздался над ухом Каспара хриплый шепот. — Я же считаю, что боль… очищает.
Перед глазами Каспара мелькнул кусок стали. Когда что-то острое разрезало кожу на его лице, он закричал. Каспар кричал долго, очень долго.
Покуда действительно не почувствовал очищение.
Открыв глаза и увидел низкий бревенчатый потолок, Каспар так сразу и не понял, где находится. Резко поднявшись на кровати, он огляделся и вспомнил, каким образом оказался в тесной узкой комнатке, и почему снаружи слышится плеск воды.
Спустив ноги на пол, Каспар дотронулся до перевязанного плеча, от которого несло какими-то травами. Покуда Тео пыхтел над раной, пытаясь достать пулю, Каспар, опоенный дурманным настоем, находился в полузабытье. Кажется, он рыдал и просил прощенья у мертвых людей, которые безмолвными тенями стояли за спиной паренька, глядя на бывшего священника с немым укором. Издав радостный вопль, Тео поднес к глазам окровавленный пинцет с ярко-зеленым куском металла — Каспар же погрузился в тревожный сон.
Боль вновь перенесла его в ту ночь, когда он принял очищение, став… другим. Прочие звали его Зверем, но Каспар не был против. Ныне он действительно был хищным духом мести, что принял облик человека. Тот, настоящий Каспар, умер вместе со своей паствой, взывающей к Всеотцу о милости. И заместо него на свет появился Зверь, рожденный другой молитвой, не о милосердии, нет — о возмездии тому, кто погубил сотни невинных.
Вспомнив о человеке в черном, Каспар невольно издал тихий рык. Он не помнил лица негодяя, погубившего много лет назад целый городок, но запах его Каспар не спутает ни с чем. От ублюдка буквально разило смертью. Он был истинным зверем. Каспар стал чудовищем волей случая — человек в черном же самолично определил свою судьбу.
Снаружи послышались возбужденные крики, грохнули пушки, хорошенько тряхнув корабль. Что ж, видимо, опять пришло время обнажить свое истинное обличье. Каспар аккуратно снял повязку — рана уже почти зажила, оставив лишь белесый рубец. Еще одна метка среди сотен. Следом тело пронзила невероятная боль, столь же невыносимая, сколько сладостная. Позвоночник Каспара выгнулся дугой, а изо рта вырвался протяжный глухой рык, переходящий в рев.
Пригнув голову, Зверь вышел из каюты. Учуяв в воздухе железный запах свежей крови, он опустился на четвереньки и направился в сторону лестницы, ведущей на верхнюю палубу.