Поход
Шрифт:
Для стрелка же посредственного мощные револьверы не слишком подходят. Точнее, даже совсем не подходят. У моего «смита» калибр «сорок четвертый магнум», например. Отдача у него дай боги, ствол вертикально подлетает, хуже моего по отдаче и не бывает ничего. Ну почти не бывает: производят пару монстров под штучные патроны невероятных калибров вроде пятисотого, но их редко кто покупает. Выстрелить из такого револьвера в противника несколько раз подряд, как из самозарядного пистолета, никак не получится. Нет такой силы ни у кого, даже у гномов, чтобы удержать такую лягающуюся вещь направленной в цель, хоть гномы часто утверждают обратное.
И перезаряжается он медленней, конечно, даже со скорозарядником.
А вот если не умеешь… лучше за такой револьвер не браться. Есть и менее изощренные способы самоубийства, чем схлопотать пулю, пока пытаешься навести оружие в цель после первого выстрела, если ствол в потолок уставился, а в ушах у тебя звенит от грохота.
Повесил кобуру на пояс, в специальный подсумок два скорозарядника сунул. Еще в один чехольчик воткнул телескопическую дубинку из стальных упругих пружин, входящих одна в другую, и с тяжелым набалдашником. Лучше любого иного холодного оружия такая дубинка. И бьет так, что если по башке - так и дух вон, и первый удар неожиданный, потому как она уже на лету раскладывается.
Не положено мне без оружия, я здесь, по определению, всегда на службе. Охотники, которые с лицензиями, считаются чуть ли не другой разновидностью урядников. Не зря же нам даже бляхи специальные выданы, только не золотые, как урядничьи, а серебряные. И вменено нам в обязанность пресекать безобразия, буде таковые случатся у нас на глазах.
Зато если я выпивши, скажем, начну чудить с оружием, например, - лишусь не только револьвера, но и охотничьей лицензии. Да еще штраф платить придется - от трехсот золотых до тысячи. С обычных граждан в таких случаях в несколько раз меньше берут. А с нас и спрос другой.
А вообще в нашем городе без оружия мало кто ходит. Нельзя его скрытно носить, по нашему закону, а открыто - сколько угодно. Идея сего закона проста: если у тебя оружие есть, то показывай его всем - пусть знают, чего от тебя ждать можно. Свобода у нас тут, в общем, случалось, и до изрядной стрельбы доходило в городе, когда могло бы ограничиться обычной дракой. С другой стороны… Однажды банда в город вошла, с реки, на катере, взяла городской банк - и к пристани обратно со стрельбой прорывалась. Хорошо вооруженная банда: одни стрелки в ней были. И никто из них не ушел - все упали в грязь на улицах Великореченска, поскольку у половины прохожих оружие имелось. Палили по ним с каждой крыши да из-за каждого забора. В общем, у всего есть сторона темная и светлая. Закон единства и борьбы противоположностей.
Но это не только у нас, такая же картина почти во всех Новых княжествах. [9] Нет другого выхода, если после захода солнца за городскими стенами нечисть с нежитью всем заправляют. Случается тварям и в пределы городских стен забираться, вот и защищаются люди.
Ну наконец готов, можно идти наслаждаться заслуженным отдыхом. Отдых я вообще-то планирую не меньше чем на неделю. Заработал неплохо, всем остальным городским охотникам нос утерев, надо бы делами домашними заняться, с машиной повозиться и так далее, по принципу: «Чем бы дите ни тешилось…»
9
Новые
Но что вы хотите? Думаете, пока я за этой тварью гонялся, меня ни разу в холодный пот не бросило? Особенно когда я ее из скрадки выслеживал, а обнаружил на дереве прямо под собой, уже кинуться готовую, и до сих пор понять не могу - как эта зараза туда попала? Телепортироваться умеет? Счастье мое, что имею привычку в засаде взведенного оружия из рук даже на миг не выпускать, и самое главное - взгляд чувствую. Когда тварь ко мне рванула вверх по стволу, я всадил ей в грудь три тяжеленные, собственной конструкции, составные пули из помповика. Хватило, особенно после того, как я еще и «контроль» из револьвера провел.
Вышел из калитки - и направился по улице в сторону Берега. Хотя на Берег на самом деле не собирался. Но все трактиры и корчмы, куда заходят постоянные жители Великореченска, находятся неподалеку от забора, делящего наш город на жилую и гостевую части.
Такой порядок не только у нас заведен, многие завели. Особенно в больших и торговых городах. Местный народ живет своим укладом и своим законом, а приезжие всяк по-своему этот уклад видят. Так пусть уж местные живут, как хотят, а приезжие тоже как желают, ну и как им дозволят.
Например, подгулявшего приезжего на Холм просто так не пустят. Поначалу вежливо, а если не поймет, то могут и погрубее. Особенно если он из аборигенов. А что ему там делать? Там народ живет, дети играют, зачем ему туда, незваному? Если трезвый, то спросят, к кому идет и по какому делу, - могут завернуть. Так что лучше мальчика сперва посылать, чтобы оповестил того, к кому идешь. Мальчишек, готовых за медный полтинник сбегать куда просят, у ворот куча вьется.
Закрыт вход на Холм и гулящим девкам - даже тем, у кого желтый билет в порядке. Потому как им там делать тоже нечего. Девки в борделях городских работают все больше приезжие. Городок у нас хоть богатый, но маленький, своя таким промыслом займется - ославят до конца жизни. Свои в других городах работают, наверное, да и зачем им? У нас и без того здесь жизнь сытая, поэтому к нам и едут - аборигенки все больше. Христианская мораль в эти края никогда не приходила, да и не придет по объективным причинам. Обстановка не располагает к монотеизму.
Так вот о приезжих: по прибытии идут в околоток, в специальный «бабский отдел», где старшая урядница Анфиса Зверева им «желтые билеты» выписывает. А как билет выписан, так у девицы все гражданские права урезаны. Туда нельзя, сюда нельзя, того нельзя, сего… И будет так, пока девица билет обратно не сдаст, решив к нормальной жизни вернуться. В общем, одно из двух: или деньги зарабатывай известным способом, или будь полноправной если не жительницей, то, по крайней мере, приезжей.
Все гулящие девки поступают под надзор «бабского отдела». В отделе кроме самой Анфисы еще четыре местные жительницы работают. Вот они с момента получения пресловутого желтого билета и надзирают за благонравием своего развратного и непутевого контингента.