Поход
Шрифт:
Стены города были не очень высокие, но казались прочными, с несколькими башнями на углах. Было двое ворот: одни обращены к имперскому тракту, другие — к горам. Именно там, на севере, находился Теневой Перевал и мое маркграфство.
За стенами города просматривалось несколько высоких деревянных сооружений, возможно, склады или мастерские. Даже издалека было видно, что дерево еще не потемнело. Видимо, старые постройки сгорели во время пожара.
У подножия города текла довольно широкая река, которая снабжала Гондервиль водой. Были видны поля, засеянные, по всей видимости, зерновыми,
Гондервиль выглядел, как неплохо укрепленный провинциальный город, живущий своей размеренной жизнью, далекий от шума больших городов и политических интриг.
Улицы, хотя и невидимы издалека, вероятно, спешно баррикадируются под руководством «Багряных» рыцарей, которых, со слов нашего нового союзника Жана-Клода де Бакри, местные боятся и ненавидят.
Наше войско сейчас втягивалось в долину и на широком пустыре в прямой видимости неприятеля началось устройство военного лагеря. Место было выбрано так, чтобы ни стрелки, ни крепостные орудия не смогли достать до нас.
Движения легионеров были методичны и деловиты, каждое действие казалось заранее продуманным и организованным. Под звуки команд и ритмичные удары топоров солдаты начинали расставлять палатки и вкапывать ограждения в виде нескольких рядов из острозаточенных кольев.
Лагерь прямо на глазах принимал организованную форму: палатки располагались рядами, образуя улицы. В центре лагеря, на видном месте устанавливался большой трофейный шатер, доставшийся нам в «наследство» от маркиза ди Спинолы; этот шатер, согласно нашему плану, будет изображать наш командный пункт. Пусть страйкеры, засевшие в городе, думают, что главнокомандующий нашего войска обитает там. Вдруг решатся на ночную вылазку, используя невидимость. Их там будет ждать неприятный сюрприз.
На краю лагеря начали формировать загоны для лошадей, которых у нас было огромное количество. Этот табун тут же отправили на широкие пастбища, раскинувшиеся в долине. Немного левее уже установили походные кузницы, где мастера начали работу. Мертонцы, те, которые не участвовали в постановке лагеря, верхом на трофейных лошадях занимались разведкой и обеспечением охраны периметра. А также несколько отрядов отправились в сторону ближайшего леса, чтобы нарубить побольше длинных стволов для штурмовых лестниц.
Демонстративно и без спешки, развертывая свои силы, наша армия создавала впечатление уверенности и спокойствия. Мы старались своим присутствием показать жителям Гондервиля нашу готовность к продолжительной осаде. Вид вестонской армии, её организованность и медленное, но уверенное развёртывание, дополнительно должны были подчеркнуть серьёзность предстоящего противостояния.
Местные должны были увидеть, что нас не пугают висящие повсюду желтые стяги Серого Жнеца, на которых были изображены два его знаменитых черных меча с серповидными клинками. Говорят, что он любит четвертовать ими своих пленников…
«Багряные» рыцари смотрели на это представление со скепсисом и веселыми, предвкушающими скорую победу, улыбками. Они наверняка уже отправили почтовых птиц
А вот на физиономиях бергонцев, которых явно принудительно мобилизовали и загнали на стены, читалось сомнение. Уж больно уверенно вели себя эти вестонцы. А ведь еще не подошла армия наших союзников. Барон де Бакри обещал собрать по горным селениям около тысячи бойцов. Мы ждали его с севера.
Стоя в компании моих командиров и наблюдая за суетой в лагере и на стенах города, я произнес:
— Ну что, господа, всё пока идет по плану.
Глава 17
Бергония. Гондервиль. Часовня донжона.
Тяжелые двери, ведущие в часовню донжона, который возвышался над всеми зданиями в центре Гондервиля, отворились, и в проеме показалась массивная фигура брата Жакомо, оруженосца младшего магистра ордена «Багряного щита», Чезаре ди Нобиле. Его доспех страйкера был весь в пыли и крови.
— Брат Чезаре! — хрипловатым голосом произнес он. — Враг уже внутри донжона! Два десятка бойцов сдерживают баррикаду на лестнице!
Чезаре ди Нобиле мрачно кивнул своему оруженосцу и перевел взгляд на алтарь, на котором сейчас лежал труп знахаря полукровки, принесенного в жертву несколькими минутами ранее.
Рядом с алтарем стоял жрец ордена, брат Боччи, державший в своей правой худой руке длинный жертвенный нож, с клинка которого густыми каплями капала на пол кровь. На морщинистом лице жреца застыла торжествующая улыбка, а в глазах горел неистовый огонь веры.
— Ничего не бойтесь, братья! — визгливым голосом провозгласил он. — Вечный принял нашу жертву! Он обязательно пошлет нам помощь!
Оба оруженосца Чезаре ди Нобиле, только что вошедший брат Жакомо и находившийся все это время подле магистра брат Викензо почти синхронно вскинули сжатые в кулаки правые руки.
— Вечный с нами! — хором выкрикнули они.
— Вечный с нами, — повторил за ними Чезаре, но более сдержанно.
В данную минуту он очень сильно жалел о том, что жрецы ордена «Ледяного копья» так и не добрались до этих мест. Вечный открыл им тайну преобразования силы истинных в его магию. Жрецы северян обещали передать эти знания своим братьям южанам. Но, увы, не успели этого сделать…
Приходилось действовать по старинке — просить милости у Вечного обычной жертвой. Перед ритуалом знахаря держали в темнице донжона несколько недель, дабы в подходящий момент отдать его Вечному. И вот этот день настал. Правда, Чезаре, при всем его благоверии, уже мало рассчитывал на то, что они спасутся сегодня…
Чезаре ди Нобиле происходил из старого угасшего рода, владения которого когда-то были на юге Аталии. Когда у маленького Чезаре обнаружился теневой дар, дед отправил его постигать магическое искусство в Рубиновую гильдию магов, где впоследствии его заметили жрецы ордена «Багряного щита» и забрали к себе на воспитание.