Похороненный дневник

Пулли Д. М.

Глаза дяди Лео вновь опустились на книжку в руках Джаспера. Он промолчал.

— Почему никто не сказал полицейским? Шерифу?

— Все не так просто, Джаспер. О подобных вещах люди стараются помалкивать. Ради самих же девушек. Доказательств никаких. Нельзя же вздернуть человека на основании одних только слухов. Твой дедуля Уильямс попытался призвать Хойта к ответу, а в результате нам чуть не пришлось бежать из города. Понимаешь?

Джаспер покачал головой. Ничегошеньки он не понимал. Хойта так никто и не остановил. Люди просто позволили ему продолжать свои безобразия.

— В

любом случае теперь это уже не важно.

— Как не важно? Почему? — сквозь слезы уставился Джаспер на своего дядю.

— Потому что он мертв. — Дядя помолчал, позволяя мальчику переварить это сообщение. — Нынче утром я отправился к нему высказать все, что накипело. Почти собрался кастрировать его, как свинью, да только милостивый Бог все решил за меня.

— То есть? Как?

— Пусть шериф с коронером разбираются, но как по мне, похоже на сердечный приступ. Он лежал на своем выгоне, лицом в грязь. И кажется, уже довольно давно. Мне и найти его удалось только потому, что Никодим бродил там без привязи, описывал круги. Я уж было решил, старый бык затоптал койота или волка.

Из легких Джаспера вышел вдруг весь воздух.

— Теперь ты понимаешь? — развел руками дядя Лео. — Ни тебе, ни мне беспокоиться больше не о чем. Надо просто верить, Джаспер, и Бог сам рассудит. Хойту нипочем от него не спрятаться. И никому из нас.

Джаспер ощутил, как амбар сжимается вокруг, делается тесным. Пальцы вновь нащупали задвижку бычьего загона. Воображение дорисовало, как, меча глазами адские молнии, Никодим с тяжелым топотом несется на своего хозяина.

— Все будет хорошо, Джас. — Дядя опустил ладонь ему на плечо, словно хотел удержать от падения.

Джаспер кивнул, хотя ничего хорошего не видел. «Все люди грешники, Джаспер», — шепнул ему на ушко мамин голос. Даже ты сам.

— Просто молись о прощении и о силах двигаться дальше. Все мы только это и можем.

Низко опустив голову, Джаспер попробовал: «Прошу тебя, Боже. Я не хотел…»

Но когда его глаза закрылись, он увидел перед собой широко раскрытые глаза Мотеги. Как тот поднимает Джаспера за плечи, как вбегает затем в полыхающий дом. Как усаживает Большого Билла в его машину и отправляет прямиком в топливную цистерну. Как приносит избитую, израненную маму Джаспера в клинику доктора Уайтберда. Как вешает мамино ожерелье на безымянный могильный крест. «Ты спас ей жизнь… И я навеки у тебя в долгу».

— Но это же я был виноват, — едва слышно пробормотал Джаспер.

— Ты в порядке? — похлопал его по плечу дядя.

«Между вами имеется связь. Загляни внутрь себя и найдешь ее там».

Он вгляделся в дядино лицо и не увидел в его глазах волнения. Одну лишь вину.

Он увидел, как доктор Уайтберд отправляет его дяде сообщение: мальчик и его мать ранены. Джаспер лежит у него в клинике в состоянии шока. Мать плачет, истекая кровью. Он услышал, как дядя тихо обсуждает с доктором, что следует предпринять. Это не Галатас, не маршал Дункан, не детектив Руссо и не доктор Уайтберд забрали у него маму.

Джаспер выдавил слабую улыбку:

— Куда вы ее отправили?

Глава 61

Учитывая

все обстоятельства, которыми вы любезно с нами поделились, боюсь, вы не можете считаться надежным свидетелем…

— Что?

— Куда вы отправили мою маму?

Дядя Лео предупреждающе поднял ладонь:

— Послушай. Я сделал лишь то, что считал необходимым.

У Джаспера вскипела кровь: он просто не мог в это поверить!

— Что было необходимо? Что вы с ней сделали?

— Если бы только ты мог видеть ее тогда, в клинике… — сокрушенно качал головой его дядя. — Она лишилась рассудка. Повторяла, что кто-то хочет убить ее… и тебя. Врачи объявили, что она ни за что не сможет вернуться домой. Истерия. Суицидальные порывы. Галлюцинации. Паранойя. Она представляла опасность для себя и для всех окружающих. В конце концов даже Уэндел с этим согласился. Мы обязаны были защитить ее от себя самой. Защитить тебя. Она сделалась буйной. Будто хотела выцарапать себя из собственной кожи. Она орудовала зубами и ногтями, стараясь сбежать из больницы. Она чуть не задушила санитара.

Джаспер втянул в себя тонкую струйку воздуха, стараясь не воображать маму пристегнутой к кровати.

— Но она не сошла с ума. Я там был. Теперь я все помню. Они и правда пытались убить ее.

— Лишний повод держать ее подальше от опасности. Проклятье, Джаспер! Мы сделали ради нее все, что было в наших силах. Все.

— Надо было рассказать мне. Я смог бы ей помочь.

— Курам на смех! Ты же не врач. Я не хотел, чтобы она и тебя довела до безумия. Ты заслуживаешь того, чтобы вырасти, не сгибаясь под такой ношей. Когда у тебя самого появятся дети, Джаспер, ты все поймешь. Иногда нам приходится делать сложный выбор.

— Вы позволили мне думать, что она умерла! — заорал Джаспер. Мысль о том, как бы не оскорбить дядю, перестала его сдерживать. Он услышал достаточно. Мальчик пробежал по амбару, сорвал со стены серпообразный нож и погрозил им своему дяде. — Вы это устроили. Вы должны сказать им всю правду. Пойти и объяснить, что она не сумасшедшая…

Лео поднял обе руки, но сделал шаг вперед.

— Все гораздо сложнее, Джаспер. Она точно больна, всегда была такой. Уже многие годы.

— Но она не корова, которую можно пристрелить! Она моя мама! — По телу Джаспера разлилось ледяное спокойствие: он осознал, что крики делу не помогут, и развернул лезвие ножа к себе. — А что, если я такой же псих, как и она? А? Меня вы тоже отправите подальше? Вы должны ей помочь!

— Это заходит слишком далеко. Опусти нож, Джаспер! Пока сам же не поранился! — велел дядя.

— Я не боюсь смерти. — Слова Мотеги, но они были правдивы. Он не боялся. Часть его существа приветствовала бы ее приход. Один быстрый взмах — и все будет кончено. Весь этот кошмар прекратится. Он вдавил лезвие в горло и ощутил, как по шее течет тонкий теплый ручеек. — Обещайте рассказать им, что она не сумасшедшая. Пообещайте!