Похороненный дневник
Шрифт:
Джаспер выдернул себя из кошмара и еще целую минуту лежал, с содроганием изгоняя кровавые пятна из глаз, не успевших приспособиться к лунному свету. Уэйн всхрапнул и перевернулся на другой бок. В доме было холодно и тихо. Темное небо за окном уже не выглядело черным, успев пропитаться сизым оттенком. В высокой траве поодаль шуршала тень лесного сурка. Сквозь щели в оконной раме ровно гудел свежий осенний ветерок, но в сознании Джаспера еще щелкали волчьи челюсти, вгрызавшиеся в неподвижную добычу. Нимаамаа!
Он закрыл лицо ладонями, содрогаясь в беззвучном плаче. Холодные
Все равно скоро наступит утро. Когда проснутся остальные, можно будет сказать, что он встал пораньше, собираясь скорее покончить с обязанностями. Решившись, Джаспер выбрался из постели и из пижамных брючек, едва успев отметить, что те снова вымокли. Натягивая штаны и ботинки, он не спускал глаз с кузена, но Уэйн даже не шевельнулся.
Джаспер на цыпочках прокрался к двери хижины по скрипучим кухонным половицам. Несмотря на заготовленное оправдание ранней вылазки, его сердце то и дело замирало. На пороге он оглянулся на скрытую полутьмой кухни, притворенную дверь хозяйской спальни. Дядя Лео храпел вовсю. В любую минуту мог закричать петух — и тогда Джаспера поймают с поличным. Спеша, Джаспер сорвал с крюка свою курточку. Дверь отворилась, и он выскользнул наружу прежде, чем петли додумались взвизгнуть.
Пока Джаспер перебегал площадку перед домом по направлению к амбару, холодный ветер окончательно привел его в чувство. Он пробил себе дорогу сквозь вонь десяти нечищеных коровьих загонов, спеша в самый дальний угол, где дядя держал баки с кормами.
— Крысиная твоя рожа, Хойт! — тихо чертыхался он, роясь в корме, в корзинах, в соломе. — Она была еще девочкой, а ты заставил ее выполнять за себя грязную работу. Отправил в резервацию.
В голове раненой птицей кружили сказанные Пати слова: «Беспечных девчонок волокут прочь. Белые творят все, что им вздумается».
Дневник пропал без следа. Джаспер прочесывал угол снова и снова, разбрасывая вокруг куски грязи и солому, но книжицы здесь уже не было.
Обессиленный, Джаспер опустился на пол. Девушка, которую он уже встречал где-то прежде, была убита всего месяц тому назад. Офицеру полиции выстрелили между глаз, и мама Джаспера могла оказаться следующей. Если она вообще еще жива. В последний раз озирая пыльный угол, Джаспер уже не замечал бегущих по лицу слез.
Он вскочил, не обращая внимания на жжение в ногах и обвисшие бинты. Должно быть, пока он лежал в клинике, тетя или дядя нашли дневник. Они его хотя бы прочли? Они знают? Дядя Лео бросил, наверное, единственный взгляд на исполненные горького юмора строчки о жизни на ферме — и тут же отправил книжицу в печь. Нет!
Джаспер выбежал из амбара и поспешил к дорожке, ведущей сквозь поля позади хижины. Должно было сохраниться что-то еще! Другие подсказки в том сгоревшем доме.
Надо было разбудить Уэйна, объяснить, куда он направляется, сообразил Джаспер, пробегая мимо тракторного сарая, а затем и курятника. Птицы не трогались со своих насестов, ничуть не потревоженные шумом гравия, который летел из-под ног мальчика. Хлопки петушиных крыльев нельзя было спутать ни
Поля по-прежнему затягивала предрассветная мгла. На жесткие пучки недавно выкошенной травы опустились капли холодной росы. Всего пяток шагов вглубь поля, и ботинки со штанинами отсырели насквозь. Даже бинты начали подмокать. Тетя Вельма наверняка шкуру с него спустит. Вот только сейчас эта мысль не казалась пугающей.
Перед тем как нырнуть в раскинувшийся перед ним океан высокой пшеницы, Джаспер оглянулся через плечо. Темное небо терялось в сладко пахнущих колосьях. Пробиваясь сквозь них, Джаспер не различал дальше фута ни впереди, ни позади себя, и целую минуту провел в страхе, что может потеряться, забыв, куда и зачем идет. Впрочем, уже очень скоро он приметил верхушку дымовой трубы среди голых ветвей далекой рощицы впереди.
Выправив курс, Джаспер поднажал и дальше углубился в поле. Земля под ногами была мягкой и ненадежной; направляясь к дымоходу, он старался следовать бороздам. Далеко за спиной истошно завопил петух: дядя с тетей вот-вот проснутся. Он быстрее заработал руками, спеша попасть в бабушкин дом.
Наконец пшеница уступила под натиском разросшихся без присмотра трав, а впереди отчетливо проступили остатки дома, в котором мама Джаспера провела детство. Горизонт вдалеке успел обернуться золотисто-розовой лентой, но дом выглядел так, словно ночь и не уходила. Черный и мрачный, он казался погруженным в могильный холод. Джаспер почувствовал, как эта темнота накрывает и его самого, не оставляя и следа от недавней решимости. Он не найдет внутри ничего, кроме кучки старых тряпок и брошенного кукольного домика.
Безо всякой на то причины он оглядел высокие заросли, окружившие дом со всех сторон, выискивая хоть какой-то намек на мамино присутствие. К дому не вело никакой дороги. Поблизости не было машин. Дом казался необитаемым островом, с которого давно бежали жители. Окончательно пав духом, Джаспер опустил глаза на свои мокрые, забрызганные жидкой грязью ноги. Дядя и тетя будут в бешенстве. Опять.
«И все же за стенами дома должно найтись хоть что-нибудь, что поможет отыскать маму», — возражал он себе самому. Джаспер окинул взглядом окрестные поля и прислушался. Его пока не хватились и не начали звать. Если сдаться сейчас, ему ничего не останется, кроме как прятаться в маленькой хижине, дожидаясь неизвестно чего. Не желая без толку сидеть на своем дереве, Джаспер взобрался по трухлявым ступеням на крыльцо и протиснулся в дверь.
Внутри было совершенно темно. Рваные шторы и пыль, плотно устилавшая окна, не впускали сюда рассветные лучи. Двигаясь наощупь, Джаспер миновал гостиную с разбитыми стульями и вступил в глубокую тень кухни.
Разведя руки, ударился об угол буфета.
— Ай!
Щурясь в темноту, он едва мог разобрать очертания задней двери в еле заметном розовом свечении, шедшем сверху. Осторожно ступая, добрался до дверной ручки и с силой потянул ее на себя.
Комнату залил бледный утренний свет. Все здесь было в точности так же, как и в прошлый раз. В надежде наткнуться на фотографии, на письма, хоть на что-нибудь, что подсказало бы, где могла скрыться мама, он обшарил полки буфета и ящики стола. Ничего, кроме разбитых тарелок да мышиного помета.