Похождение одинокой женщины

Ланиус Андрей

– Мораль: на всякого наблюдателя может найтись своя наблюдательница – беспокойная старушка со стажем! – не удержался от реплики Шумайлов.

– Слушай дальше. Бинокля у нее тогда еще не было, но она все видела отлично и через свои надтреснутые очки. И вот, когда воры приступили к делу, а собирались они обчистить три квартиры сразу, то баба Катя спокойно позвонила по 02, и всю шайку взяли с поличным.

– Ого, да она – героическая бабка!

– Все жильцы спасенных ею квартир сделали ей подарки. Хозяином одной из них был старенький адмирал, он недавно умер. Вот

он-то и подарил ей настоящий морской бинокль!

– Потрясающая история! – ухмыльнулся Шумайлов – Из моих очей вот-вот брызнут слезы!

– Именно тогда жильцы, я имею в виду, естественно, только наше крыло, решили организовать круглосуточную охрану всего двора. А еще установить видеокамеры и прочую сигнализацию.

– Теперь никакой сапожник к вам и на танке не подъедет! – продолжал иронизировать Шумайлов. – Но что же баба Катя? Как я понимаю, она переквалифицировалась, и наблюдает сейчас за неверными женами?

– Котик! Фи! «Неверные жены» – ну, что за жаргон!

– Ох, извини! Я хотел сказать: за женами, склонными к поиску эротических приключений.

– Почему только – женами? – рассмеялась Томила. – Разве некоторые мужья не склонны к такому же поиску?

– Намек понял! – кивнул Шумайлов. – Значит, она наблюдает и за теми, и за другими?

– Все, чьи окна выходят во двор, помнят о бабе Кате и держат свои шторы плотно закрытыми, если, конечно, на то есть причина.

– Вот выйду во двор, специально пересчитаю, сколько лоджий плотно задернуты шторами, ха-ха! – Он сощурился: – Но задернутые шторы, с точки зрения бабы Кати, тоже улика, пускай и косвенная, ведь так?

– А не пойман – не вор!

– Между прочим, я где-то читал, что существуют бинокли, которые видят сквозь стену. Про шторы я уж промолчу. А что, если у вашей бабы Кати именно такой? Притом, что ее окна находятся как раз напротив твоей лоджии, мое сокровище.

– А что, если баба Катя – это никакая не старушка, а человекоподобный робот, созданный в секретном институте в рамках программы по укреплению семьи и нравственности?! – в тон ему язвительно заметила Томила. – Вот ты стоишь сейчас перед ней во весь рост, а у нее уже и компромат готов, и твой адресок зафиксирован, и номер мобильника твоей жены-стервы пробит…

На какой-то миг на холеном лице Шумайлова промелькнуло выражение озабоченности.

Он машинально перевел вопрошающий взгляд на Шуру.

– Правда-правда! – пропела та, подыгрывая подруге.

Тут узел на груди Томилы разъехался окончательно, и ниспавшая на подлокотники кресла простыня обнажила ее пышный бюст.

– Вот, зараза! – ничуть не тушуясь, она неторопливо принялась приводить в порядок свою «тогу».

В настроении красавицы произошла вдруг какая-то быстрая и резкая перемена.

– Хватит уже об этом! – отрезала она, адресуя свое раздражение любовнику: – Тошнит от твоих комплексов, котик! Не слышал разве, что чрезмерное волнение ведет к ранней импотенции? А чего тебе волноваться?! У меня, да еще под опекой нашей драгоценной Шурочки, ты в полной безопасности. Здесь никакая баба Катя тебе не страшна. Да и твоя милая мамочка не прорвется сюда даже

на пару с твоей чудной женушкой! Этот дом – настоящая крепость, и я здесь комендант! Так что не трусь, милый, пока я с тобой!

– Ну, девчонки, с вами не соскучишься! – Шумайлов налил полный стакан вина, теперь уже одному себе, выпил, не отрываясь, и обратился к Шуре: – Ну, что, проводница? Через четверть часа выходим, готовься! А я пока – в душ, – и, напевая что-то себе под нос, он покинул лоджию.

4.

Женщины, оставшись вдвоем, какое-то время молчали.

Но вот Томила кивнула подруге:

– Как там у тебя с твоим Варенухиным?

– Уже никак, – пожала плечами Шура.

– Так быстро?! – удивленно вскинула тонко очерченные брови Томила. – Да ведь еще и недели не прошло, как у вас с ним началось!

– Как началось, так и закончилось, – вздохнула Шура. – Я тебе все расскажу, но не сейчас, ладно? Ты уж извини. Не хочу сейчас ворошить, самой стыдно. Как можно было так ошибиться в человеке!

Томила выпустила в сторону от некурящей подруги струйку дыма и сочувственно отозвалась:

– Понимаю, милая… Мужчины – народ обманчивый. Ты влюбляешься в него всем сердцем, а тебя ждет впереди банальное разочарование… – Она покосилась на открытую дверь и проговорила, не понижая голоса: – Вот и мой Шумайлов. С виду Аполлон, по манерам – джентльмен отечественного розлива, в постели – отменный жеребец, а по натуре – безвольный маменькин сынок! Его мамаша – вроде бы крутая акула в гостиничном бизнесе, воспитывала его в ежовых рукавицах, и он до сих пор цепенеет от одного ее имени, хотя ему уже тридцать пять! И супружницы своей боится до смерти, подкаблучник! Солнечные ванны… А сам-то перетрусил, как зайчишка, когда я рассказала пару страшилок про бабу Катю, заметила?! – Она вздохнула: – Нет, боюсь, что с Шумайловым у меня ненадолго. И если только я встречу настоящего мужчину…

– А как же Георгий Эдуардович? – на правах старинной подруги поинтересовалась Шура.

– Ну, что Георгий Эдуардович? – слегка нахмурилась Томила. – Ему только еще через месяц гипс снимут. А там еще реабилитация… Прикажешь хранить верность старому любовнику? Чего ради?! Жить надо легко и красиво, Шурочка! – Тут ее ухоженное лицо прояснилось: – Ладно, подруга! Довольно о мужиках! Они не стоят нашего внимания! А я ведь тебе сюрприз приготовила. Пойдём!

5.

По широкому коленчатому коридору, устланному ковровой дорожкой, Томила провела подругу в дальний конец квартиры, где размещалась спальня Калановых.

Эта комната, тоже весьма просторная, выходила окнами на другую, теневую сторону дома, в парк, будучи явно недоступной для любителей подсматривать.

Очевидно, по этой причине штор здесь не было вовсе, а имелись только легкие элегантные жалюзи, поднятые сейчас до самого верха.

Естественно, в обстановке доминировала кровать – широкая, с высокими фигурными спинками под антиквариат и резными ножками в виде могучих львиных лап.

Смятая постель носила следы недавней любовной схватки.