Похождение Шерлока Холмса в России
Шрифт:
— Да спасет тебя Христос! — произнес Холмс, с глубоким поклоном принимая дар.
Посидев еще немного, мы простились со старухой и вышли на улицу.
Тем же путем проехав в Кусково, мы снова переоделись в обыкновенное платье и как ни в чем не бывало возвратились в город.
V
Шерлок Холмс все время молчал.
Это молчание продолжалось и тогда, когда мы вернулись в нашу гостиницу.
Под вечер он ушел из дома, сказав, что хочет
Ужинал я один. После ужина, от нечего делать, я попробовал было читать, но, утомленный дневной прогулкой, скоро бросил книгу и задремал, лежа на кушетке.
Стук двери разбудил меня. Это вернулся Холмс. Я взглянул на часы и заметил, что часовая стрелка стоит уже на одиннадцати.
Посмотрев на Холмса, я увидел, что он очень оживлен и весел.
— Вы прекрасно проводите время, дорогой Ватсон, — произнес он, улыбаясь. — Я от души завидую всем людям, которые способны засыпать в ту же минуту, как только доберутся до кушетки или кровати.
И, помолчав немного, произнес:
— Я очень рад, что вы хорошо отдохнули. Благодаря этому бессонная ночь не покажется вам такой утомительной.
Я удивленно взглянул на него.
— Вы, кажется, затеваете сегодня еще что — нибудь?
— Вы угадали, — ответил он. — Сегодняшняя ночь должна выяснить многое, и я хочу проверить свои догадки.
— Куда же мы отправимся?
— На кладбище, — ответил неожиданно Холмс.
Я даже подскочил на кушетке от неожиданности.
— Что же нам там делать?
Холмс улыбнулся.
— Проверять мои догадки, — произнес он, потешаясь над моим недоумением. — А пока нам не мешает подкрепиться.
— Я уже ужинал, — отвечал я.
— В таком случае ничто не мешает мне поужинать одному.
Он позвонил и приказал подать себе вареные яйца, ростбиф, ветчину и бутылку вина.
Пока лакей ходил за ужином, Холмс не терял даром времени. Порывшись в своем чемодане, он вынул из него большой тяжелый футляр из кожи, пару электрических фонарей, револьверы и кожаный фартук. Затем извлек оттуда же свои отмычки. Сложив все это на столе, он стал ждать ужин, рассматривая в то же время план Москвы.
Тысячи вопросов вертелись у меня на языке, но я ничего не спрашивал, прекрасно зная, что Холмс не любит преждевременного любопытства.
Когда лакей внес в номер ужин, мой друг сел за стол и принялся есть с большим аппетитом. Остаток ростбифа и ветчины он тщательно завернул в бумагу и сунул себе в карман.
Из этого я заключил, что предстоит долгая ночная работа, во время которой нам не удастся даже урвать часик, чтобы зайти в ресторан.
Покончив с ужином, Холмс подал мне заряженный револьвер.
— Дорогой Ватсон, нам предстоит через час довольно рискованное дело и, если оно не даст никаких
— Что вы хотите этим сказать? — спросил я, недоумевая.
— То, что необходима большая осторожность, — ответил он. — Мы будем находиться сегодня на некотором расстоянии друг от друга, и вы, если заметите какую — либо опасность, надеюсь, сумеете предупредить меня.
— Выстрелом?
— Выстрел — крайнее средство и пригодится только в том случае, если на вас нападут. При этом имейте в виду следующее: если человек будет идти на вас или мимо вас, прямо и беспечно, то с вашей стороны достаточно будет крика, после этого бегите к задней стене, где отзоветесь только на мой зов. Если же вы увидите крадущегося человека, то будьте осторожны и при нападении не останавливайтесь даже перед выстрелом.
— Черт возьми, это уже верх таинственности! — воскликнул я, донельзя заинтересованный всеми этими предупреждениями.
Я бы не утерпел и попросил объяснений, если бы Холмс, угадавший мои мысли, не перебил:
— Ну, а теперь нам пора, — произнес он с улыбкой и стал надевать пальто.
Я последовал его примеру, и, захватив с собою все приготовленные Холмсом предметы, мы вышли из гостиницы. Мои часы показывали полночь.
Подозвав извозчика, Холмс сторговался и приказал ему ехать на прилегающую к Преображенскому кладбищу улицу. Признаться, я думал, что он хоть тут будет откровеннее, но моим надеждам и на этот раз не суждено было сбыться. Холмс был молчалив и сосредоточен.
Черт возьми, я готов был разорваться от злости, до того мне хотелось узнать, зачем мы едем на кладбище, но я знал, что Холмс ничего не скажет прежде, нежели найдет это нужным, и… волей — неволей молчал.
Доехав до места, мы отпустили извозчика и пошли пешком. Какое — то странное чувство овладело мною, когда мы подошли к задней стене кладбища.
Понимая, что мертвецы не встают, я тем не менее чувствовал, что мною начинает овладевать страх. Темная, непроглядная ночь и могильная тишина, царившая на кладбище, как нельзя больше способствовали развитию этого чувства. Но Холмс оставался невозмутимым. Дойдя до середины стены, он остановился.
— Здесь мы перелезем, — произнес он. — Подержите — ка, Ватсон, вещи. Я влезу первым и помогу вам.
С этими словами он передал мне сумку, кожаный футляр и одним прыжком очутился на кладбищенской стене.
Через минуту мы находились уже на кладбище и, спотыкаясь о могилы и памятники, пробирались вглубь его, ежеминутно рискуя свернуть себе шею или разбить голову о каменные плиты и решетки могил.
Нервная, неприятная дрожь пробегала по всему моему телу. Я машинально передвигал ноги, нащупывая ими неровности, и, идя с вытянутыми вперед руками, старался не потерять Холмса.