Похождение Шерлока Холмса в России
Шрифт:
Не успей Серегин вовремя отклонить голову, блюдце разбило бы ему лицо.
Пущенное с необыкновенной силой, оно ударилось о противоположную стену и со звоном рассыпаюсь вдребезги.
В свою очередь Серегин быстро схватил чашку с чаем и плеснул им в лицо Гаврюшки.
— На — ка освежись, да успокойся, а не то ведь и я сумею разбить всю посуду о твою проклятую голову, — произнес он, глядя на оторопевшего Гаврюшку, утиравшего салфеткой обожженное лицо.
Горячий душ, видимо, подействовал на Воропаева.
Пустив по адресу своего товарища порядочный поток ругани, он
— Чего пришел? Иди знай и дело свое делай. У нас свои дела и свои мы люди, так нечего тебе и мешаться в них.
В свою очередь и на Серегина подействовала эта короткая вспышка.
Обе стороны сделались уступчивее, и вскоре я заметил, как они с самым дружественным видом ударили по рукам.
— Значит, 35? — произнес Воропаев.
— Да уж черт с тобой, — ответил Серегин. — Часа через четыре привезу на вокзал.
Покончив с торгом, они заказали водки и закуски и заговорили так тихо, что я более не мог разобрать ни одного слова.
Не желая давать повод к подозрениям, я вышел из трактира и направился к Николаевскому вокзалу, где и стал ждать прибытия Гаврюшки и Серегина.
Так как времени оставалось довольно много, то я успел еще пообедать.
Вскоре появился и Гаврюшка.
Следом за ним приблизительно через час к подъезду вокзала подкатил и Серегин с двумя большим корзинами на извозчике.
Гаврюшка принял от него корзины и тут же отсчитал ему 35 рублей, с которыми, судя по выражению его лица, он расстался с большой неохотой.
Серегин удалился, а экономный Гаврюшка, усевшись на корзину, терпеливо стал ждать поезда.
Как только поезд был подан, Гаврюшка стал перетаскивать в вагон свой груз.
Не желая тратить гривенника на носильщика, он втащил его сам, обливаясь потом, причем целых пять минут отчаянно спорил с кондуктором около вагона, не хотевшим сначала впускать его в вагон с такими большими корзинами.
Но наконец дело было улажено, и Гаврюшка, пыхтя и отдуваясь, разместил свой груз на полках. До Москвы я потерял его из виду, так как ехал с ним в разных вагонах.
Перед отходом поезда от Петербурга я подал Холмсу телеграмму, и он встретил меня на платформе московского вокзала.
Передав ему в коротких словах все виденное и слышанное мною, я в свою очередь спросил его, не следует ли нам следить за Гаврюшкой дальше.
— О, нет, пока это совершенно бесполезно, — ответил Холмс. — Само собою разумеется, он повезет свое достояние сейчас в магазин, и будет гораздо лучше, если мы зайдем к нему туда через час, в то время как он будет разбираться в привезенном товаре.
Сев на извозчика, мы поехали домой, разговаривая по дороге и расспрашивая друг друга о результатах нашей работы за последние дни.
Как я и ожидал, Холмс не терял даром времени во время моего двухдневного отсутствия.
— По — видимому, дорогой Ватсон, мы имеем дело с довольно порядочной шайкой, прекрасно организованной, оперирующей по всей России в наиболее крупных центрах под главным предводительством Гаврюшки Воропаева и при самом благосклонном содействии арестанта Фомки Никишкина. Сегодня у них собрание, и мною уже сделано кое —
— Каким образом вы это устроили? — удивился я.
— Очень просто, — ответил Холмс, улыбаясь. — Достаточно найти кончик нитки, чтобы развернуть весь клубок. В данном случае я поступил очень просто. Как вы уже знаете, я временно исполняю обязанности помощника кладовщика у г. Клюкина. В тот день, когда мы с вами сидели в трактире против книжной торговли Воропаева, мне удалось заметить лицо одного из клюкинских дворников, входившего зачем — то в магазин. Наведя справки, я узнал, что от Клюкина его никто не посылал. Этого было для меня вполне достаточно, чтобы заключить, что дворник этот находится в несколько приятельских отношениях с Гаврюшкой. Проработав в кладовой два дня, я узнал, что дворник этот, по имени Иван Буров, помогает и при упаковке товара, рассылаемого по провинции. Нечего и говорить про то, что сблизиться с ним не представляло для меня особого труда. Вечер, проведенный мною с ним в трактире Зверева в Козицком переулке, окончательно сблизил нас.
— Вы действительно маг и волшебник! — воскликнул я, слушая рассказ Холмса. — Ну, и чем же кончилась ваша дружба?
— Во — первых, тем, что оба мы напились пьяные, конечно, не столько я, сколько он. Во мне он видел нечто вроде своего начальства, и когда я намекнул наконец ему на то, что было бы хорошо и очень выгодно нам поработать вместе, он сразу понял, в чем дело. Слово за слово, мы разговорились с ним и кончили тем, что он окончательно раскрыл свои карты. Он очень сожалел, что я раньше не поступил к ним на службу. Работать одному было очень трудно, и он уверял меня, что, работая с таким человеком, как помощник кладовщика, можно нажить огромные деньги. На третий день нашего знакомства мы вытащили из склада около 100 книг, которые пока поместили в комнате, отведенной мне при складе.
— Вот это я понимаю! — воскликнул я. — Ну, а как же вы устроились с собранием?
Холмс весело расхохотался.
— Поймите, дорогой Ватсон, что я теперь у них свой человек. Я, так сказать, уже посвящен в дело, работал на нем и, конечно, имею право присутствовать на общем собрании всех участников этого обширного всероссийского предприятия.
— Виделись ли вы по крайней мере с Клюкиным?
— Конечно. Признаться сказать, он даже и не заметил произведенного у него хищения. В его складе навалена такая масса книжного товара, что разобраться в нем стоит немалого труда, и открыть преступление можно только при тщательной проверке магазина и склада, что бывает не чаще как один раз в год.
— В котором часу сегодня собрание?
— В 9 часов вечера.
Подъехав к гостинице и поднявшись в свой номер, я лег отдохнуть.
Как ни была коротка дорога, она все — таки утомила меня, и я с удовольствием проспал часа два на мягкой неподвижной постели.
VIII
Когда я проснулся, Шерлока Холмса уже не было в комнате, и я от нечего делать принялся за чтение газет, над которыми просидел остаток дня и часть вечера.