Похождения Бамбоша
Шрифт:
Быстро и уверенно, что указывало на немалый опыт, де Валь-Пюизо наливал разноцветные жидкости в разные миниатюрные тигельки. С помощью маленькой тряпочки, смоченной какой-то жидкостью, он обесцветил себе брови, ресницы и усы. Затем проделал то же с волосами. Выждав пять минут, он повторил операцию, но уже переменив жидкость.
Эти манипуляции дали потрясающий эффект: из красивых русых волосы, брови, ресницы, усы превратились в угольно-черные. По мере последующих трансформаций элегантный барон де Валь-Пюизо уступил место грозному вожаку арпеттов Бамбошу.
Минут десять он сушил волосы, затем глянул в зеркало
— Превосходно!
Молодой человек вымыл лицо и волосы, снова их густо намылил, смыл пену под проточной водой, сполоснул и вновь осмотрел свою работу:
— Всего лишь небольшой макияж! [72]
Безмолвный, точный в движениях, Черный Редис помогал ему, подавая по мере надобности то одно, то другое снадобье.
Последний штрих — бандит обработал лицо луковым отваром, оно сразу же утратило розоватый оттенок, стало смуглым, коричневого тона, и это довершило метаморфозу. Валь-Пюизо, абсолютно неузнаваемый, стал Бамбошем, не применив для этого ни грима, ни парика! Все оставалось совершенно натуральным — невыводимым, несмываемым, неудалимым. Кисточкой он все же кое-где добавил некоторые черточки, и сделал это мастерски.
72
Макияж — гримирование, подкрашивание лица.
В платяном шкафу Бамбош выбрал заурядную, невзрачную одежонку и мигом переоделся.
Не теряя ни минуты, Черный Редис убрал все аксессуары, с помощью которых был проделан этот своеобразный маскарад.
Бамбош же уселся за письменный стол и занялся более чем странными упражнениями в каллиграфии. Перед ним лежала добрая дюжина перьевых ручек и стояли чернильницы с чернилами всех цветов и оттенков. А также — бювары [73] , скрепки, гербовая бумага, печати, клейма, промокашки — словом, весь сложный арсенал подозрительной и нечистой на руку канцелярии. Имелись, кроме того, прикрепленные к листам картона разнообразнейшие образцы всевозможных почерков.
73
Бювар — настольная папка с листами промокательной бумаги и некоторыми другими письменными принадлежностями (писчей бумагой, конвертами и проч.).
С легкостью, изобличающей в нем фальсификатора со стажем, Бамбош написал письмо на бланке, подписался и проставил дату. Затем вложил его в конверт, написал адрес, запечатал и наклеил марку.
С помощью почтового штемпеля он, как это делают на почте, сделал на наклеенном ярлыке оттиск даты отправления, номера почтовой регистрации и названия почтового отделения-отправителя. В довершение своих трудов проштемпелевал почтовую марку, а на обратной стороне конверта, повторив всю операцию, изобразил штамп отделения-получателя.
Таким образом, снабженное отметками об отправлении и получении, письмо приобрело вид абсолютно подлинного.
Бамбош разрезал конверт, как если бы после получения письмо было вскрыто и прочтено.
Черному Редису, наблюдавшему за процессом, Бамбош бросил:
— Славная работа, не правда ли?
— Потрясающе,
— Это письмо имеет такой вид, как будто совершило путь из одного конца Парижа в другой. А тем не менее оно не покидало этой комнаты. Ни один даже самый дотошный эксперт не заподозрит в нем подделку, администрация вынуждена будет признать его подлинным. А оно тем не менее содержит в себе основания для того, чтобы отправить человека на каторгу лет на десять.
Тут Бамбош взял лист гербовой бумаги, старательно сличил даты, приговаривая: «Прекрасно, замечательно». Окунув перо в чернильницу, он сделал пробу на листке белой бумаги и стал писать.
Закончив, мошенник прочитал вслух:
«Не позднее первого мая тысяча восемьсот девяностого года я обязуюсь погасить задолженность в сумме пятисот тысяч франков, взятых мною взаймы у мадемуазель Но-эми Казен.
Подпись: Гонтран Ларами».
Затем чуть выше даты Бамбош вывел: «Париж, пятнадцатое апреля тысяча восемьсот девяностого года».
— Завтра первое мая… Надо, чтобы бумага была предъявлена, зарегистрирована, а затем опротестована.
— Ясно. Я этим займусь, как всегда. А что делать дальше?
— Шум поднимется изрядный: «Воры!», «Горим!», «Это шантаж!».
— Но вы же не получите кругленькой суммы, раз она выписана на имя девчонки…
— Сразу не получу, это очевидно. Но пару деньковспустя…
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен.
— Ну и хитрец же вы!
— А ты думал!
— А можно ли спросить…
— Нет, нельзя.
— Как вам будет угодно.
Вложив в конверт переводной вексель, Бамбош написал еще одно письмо и, выходя, распорядился:
— Иди тайным переходом к Глазастой Моли и скажи, чтоб никуда не отлучалась. Она может мне понадобиться.
— Вас понял.
— Затем отнесешь букет Франсине.
— Розы или камелии?
— Розы.
— Такие же, как всегда, когда вы подаете условный знак, чтоб она пришла завтра?
— Вот именно. А теперь проваливай. Вечером я буду у «подмастерьев».
Черный Редис исчез за маленькой дверцей позади небольшого сейфа, вновь водруженного на место.
С двумя письмами и переводным векселем в кармане Бамбош вышел через прилегающий дом на улицу Жубер. Дойдя до Шоссе д'Антен, он остановил проезжающий фиакр и приказал отвезти себя к скверу Батиньоль. Здесь он вышел, расплатился с кучером и пошел пешком в направлении улицы Де-Муан. Дойдя до дома, где так драматически оборвалась жизнь Лишамора и матушки Башю, он вошел в парадное.
Консьержка подмигнула ему, как доброму знакомому.
Он открыл квартиру стариков, которую оставил за собой, постоял там с минуту и прислушался. В доме царили покой и тишина.
Выждав еще минут десять, он вернулся на лестничную площадку, бесшумно, крадучись поднялся на этаж выше и с помощью отмычки легко отворил дверь квартиры Леона Ришара.
Комната была чисто прибрана, кругом — порядок, что свидетельствовало о характере и жизненных принципах квартиросъемщика.
Казалось, Бамбош досконально знал, что где находится в этом скромном жилище трудолюбивого ремесленника, потому что прямиком направился к секретеру и стал рыться в лежавших там личных бумагах юноши.