Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
– Ты все время говоришь "мы".
– Хмуро сказал Трой.
– А "мы", это "ты".
– Опять ты за свое. Я просто помогаю тебе. Я же говорю, этот мир мне не нужен. Я просто хочу жить. Нельзя так просто пережить смерть. Я все время вижу пустоту, и она зовет меня. И я пытаюсь забыть о ней, и кажется, что мне удается, но стоит закрыть глаза, как тысячи голосов поют мне о смерти. Все не так. Все пошло не так!
Моритц из всей силы ударил кулаком о стену, содрав костяшки пальцев до мяса.
– Успокойся!
– Трой схватил легкое тело за локти и встряхнул.
– Успокоиться? А ты когда-нибудь умирал, Мак?!
– Это мне нравится.
– Осклабился Мак-Гинти.
– Нет в тебе созидания, Трой!
– Моритц шутовски похлопал его по плечу.
– Знаешь что? Хочешь сыграть в игру? И пригласить на нее Доусона с людьми?
– Ты нашел убежище Совета?!
– На этот раз настоящее.
– У Мортца заблестели глаза, бледное лицо раскраснелось.
– Ты же знаешь, что делать? Пусть они будут там к развязке. Заодно покончим с ними. Но сперва пусть посмотрят, на кого дерзают восстать. И навести свою девушку, Мак, заходишь ты или нет, я все равно знаю, где ее искать. Я же сказал, она мне не нужна.
Глава 59. Пес Господень.
– Стив... Стив! Стивен! Да проснись же ты!
Солджер в последний раз громко вскрикнул и открыл глаза, успев перехватить занесенную для пощечины руку Татьяны. Шпионка сдавленно охнула, запястье стиснуло будто клещами. Впрочем, Солджер тут же извинился и убрал руку, из синих глаз вглубь зрачков медленно втягивалось сиреневое безумие.
– Все в порядке.
– Сказал он.
– Я в норме.
Кому другому агент Михайлофф не поверила бы, но Солджер - другое дело. Раз говорит, что все порядке, значит, действительно, порядок. С другой стороны, понятия о порядке у аналитика Гремлина были свои.
– Таня, я скоро уеду.
– Бросил он, натягивая форменную куртку, коротко кивнул и вышел из отсека.
– К обеду не жди.
Татьяна улыбнулась. Солджер был, наверное, единственным человеком, который не коверкал ее имя. По-русски он пока с ней не разговаривал, но уже был на полпути избавления от акцента. И еще он играл на скрипке. Она порой дразнила его Шерлоком и однажды подарила трубку.
– Что значит, не знаете, откуда у вас деньги?!
– Бушевал агент Картер, доведенный до белого каления спокойствием толстого полицейского капитана.
– И вы не пытались отследить дарителя? Следовать за курьером?!
– Дареному коню в зубы не смотрят.
– Спокойно ответил капитан, сложив руки с сарделькообразными пальцами на объемистом животе.
– Мы сейчас переживаем трудные времена.
– Не настолько, чтобы принимать подарки от террористов! Откуда вы знаете, где бешеные псы их взяли?!
– Бродячие. Не могу же я побежать и вернуть их, агент?
– Вы обязаны были их отследить!
– Из-за беспорядков в городе нам урезали финансирование, и мы не смогли восстановить поврежденные камеры слежения. Но мы можем предоставить то, что есть, в полное ваше распоряжение.
Это "то, что есть" Картер уже видел. Мутное изображение, ничего не разглядеть, даже с помощью специальной аппаратуры. Парень с кейсом принес огромную сумку, в ней обнаружилась
– Я также могу предоставить в ваше распоряжение своих лучших людей.
В голосе капитана не удержалась ирония. Все копы участка смотрели на Картера, как на врага, особенно этот молодой Джон, Картер забыл его фамилию.
– Все бы преступники так делали.
– Вздохнул капитан.
– Редкая вещь в наше время совесть.
Картер беспомощно подумал, что грозить "вы за это ответите" было бесполезно, ровно как и в больнице для бедных, к которой утром привезли дорогущее оборудование и медикаменты, а также подогнали новенькие машины скорой помощи. Или как что-то доказывать тремстам жителям бедных районов, получивших ключи от квартир. Или тем, кто обрел давно искомую работу. Моритц занимался благотворительностью, мелкой в масштабах одного города, чтобы реально чем-то помочь, но рекламу это ему делало получше, чем президенту. Все слушались его с полуслова, все, что он говорил, было законом, все, что делал - примером для подражания. Картер, ровно как и пятьдесят его коллег, сбился с ног, мотаясь по всему городу и фиксируя случаи неожиданной филантропии. И везде его встречали враждебные взгляды, но дальше дело не шло. Это тоже была заслуга Моритца, запретившего трогать представителей власти.
– Ну что там у вас?
– Уныло спросил он через общий запароленный коммуникатор.
– У меня протезы.
– Не менее уныло отозвался чей-то голос в рации.
– Пятьсот восемь инвалидов получили дороги протезы. Задолбался записывать имена и смотреть на культи.
– Культи!
– Сварливо отозвался второй голос.
– У меня опять трансплантация органов! Еще идет! И не запрещать же! Сейчас закончат, доложу Марии. А то с нее станется велеть операции прервать.
– А у меня семьи погибших военных.
– Третий голос был невнятным, как будто говорящий что-то жевал.
– На их счета в банках перевели крупные суммы денег. Все сразу снять нельзя, в месяц будут выдавать определенные суммы. На жизнь хватит и еще останется. Да, дайте вон ту конфету, пожалуйста...
– Ты что, жрешь, что ли, там?!
– Нет!
– Категорично ответил голос и отключился.
– А у меня куча трупов трансвеститов.
– Это вообще как к сегодняшней волне благотворительности относится?!
– Не знаю, но похоже на его экспансию против геев, больных СПИДом.
– Твою мать!
– Чертов гомофоб!
– А у меня тут целая дюжина проституток. Рассказывают, что к ним пришла девушка и раздала шприцы. Велела впрыснуть себе... сами поняли куда. Сказала, что даст по миллиону тем, которые забеременеют. Детей, сказала, тоже заберет. Все эти бабы зеленоглазые и рыжие.
– Популяцию себе подобных увеличивает, что ли?
– Засмеялся женский голос.
– Очень интересная версия.
– Ехидный голос Доусона чуть ни заставил Картера выпрямиться и встать по стойке смирно.
– Все на базу! Боевой вылет через полчаса!
– В чем дело, сэр?
– Рискнул спросить кто-то, намеренно изменяя голос, чтобы потом не наказали за чрезмерное любопытство.
– Мы вышли на Моритца, агент Клейтон.
– Объяснил Кейдж.
– В данный момент он громит убежище Совета, и если мы не поторопимся, то застанем на его месте только дымящиеся обломки. Отбой.