Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица (Книги 1,3,5,7,8)
Шрифт:
– Наша партия переживает сложный момент, - вещал докладчик.
– Теперь, товарищи, нас окружают не только внешние, но и внутренние враги. И это тогда, когда страна идет по пути реформ. Помните, как у нашего прославленного поэта Леонтьева:
Ах, реформа ты, реформа
Ты реформочка моя!
Пятилетка - это норма!
Перестройка - это я!
Некоторые члены партии заявляют о своем выходе из борьбы. Но мы-то, настоящие коммунисты, знаем цену таким недоумкам...
Смех на галерке усилился, делегаты
– Кто там ржет?
– грозно спросил Горбачев.
Зал замер, все посмотрели на галерку. Кто-то крикнул:
– Не обращайте внимания.
– Мы, коммунисты, - продолжал генеральный секретарь, знаем цену этим...
– Скотам, - добавил женский голос.
– Впрочем, можно сказать и так...
– Михаил Сергеевич снял очки и удовлетворенно чмокнул губами.
– И мы не допустим этих людей в наши ряды! И я скажу откровенно. Я даже не побоюсь, товарищи, сказать, что своим недостойным поведением они разлагают наши ряды и делают все, чтобы не выполнять решений предыдущего съезда нашей великой партии.
– К стенке их!
– рявкнул мощный голос из молдавской делегации.
– Товарищи, я попрошу тишины, - грозно стуча по столу, сказал Лукьянов.
– Какая в жьепу тишина, когда страна рэзвэлевается! прокричал мужчина лет сорока пяти, сидящий в первом ряду.
– Вы кто такой?
– спокойно спросил Горбачев.
– Я?
– Вы, вы.
– Иванидзе.
– Кто такой Иванидзе?
– удивился Михаил Сергеевич и c интересом посмотрел на Лукьянова.
– Три-четыре! Товарищи, не мешайте работать съезду! хором воскликнула украинская делегация.
– Михаил Сергеевич, продолжайте.
– Спасибо! А то я без вас не знаю, что мне делать, пробурчал генсек, залпом выпивая стакан воды.
– Ситуация в стране, уважаемые делегаты, сложная. Но мы, коммунисты, должны не уходить от трудностей, а еще теснее сплотить свои ряды, выработать новую программу и идти, товарищи, туда, где...
– В заднице петух не сидел, - сказал кто-то из российской делегации.
– Нет, это уже слишком, - не выдержал Горбачев и швырнул в зал папку c докладом.
– Товарищи, я попрошу тишины, - грозно сказал Лукьянов, двумя мизинцами стуча по столу.
– Ребята, айда в буфет, там икру дают!
– обратился к съезду делегат из Ненецкой автономной области.
– Три-четыре! Гля, чукчи выступают!
– хором возмутилась делегация из солнечной Украины.
– Бардак!
– кричали господа из Прибалтики.
– Нехорошо, однако, хохлам чукчей оскорблять! неожиданно для себя сказал Пуго.
– Товарищи, это же провокация!
– воскликнул возмущенный генсек, выдергивая пробку из графина и швыряя его в зал. Послышался громкий свист, а через две секунды (хотя некоторые историки западной ориентации утверждают, что прошло три секунды) - глухой удар по черепу товарища Иванидзе.
–
– пригрозил джигит и направился к трибуне.
– Ох-ра-а-на!
– испугался Горбачев.
– Товарищ, это случайно. Вы поймите, я образно...
Но товарищ Иванидзе не слушал его; c криком "Асса!" он вытащил из ножен длинный кинжал и метнул его в трибуну. Пока кинжал несся через головы делегатов, товарищ Янаев спокойно заметил:
– Товарищи, генсек в опасности! В опасности генсек! Кинжал со свистом пролетел мимо трибуны и попал в статую вождя мирового пролетариата. Вождь покачнулся и упал на президиум.
– Охрана, остановите этого человека!
– приказал товарищ Пуго двум верзилам из личной охраны генсека.
– Прошу слова!
– сказал Мартин Рейхстагович, подойдя к трибуне.
– Товарищи, вот вы сейчас как дети малые беситесь здеся и даже не знаете, что по этому поводу может сказать товарищ Кальтенбруннер.
– Партайгеноссе потупил глазки и понял, что произнес глупость.
Наступила тишина. Никто не ожидал такого поворота событий. Все посмотрели на Бормана. Зал как бы спрашивал у него: "А, правда, что он может сказать по этому поводу?" Горбачев, воспользовавшись ситуацией, продолжил чтение доклада:
– Товарищи, сдадим пятилетку досрочно! Вперед, к победе коммунизма! И, знаете, я скажу откровенно, мне глубоко наплевать, что по этому поводу скажет Кальтенбруннер.
– А мне не наплевать, - отталкивая Горбачева, сказал Борман.
– Эх, вы! А еще старый коммунист!
– наставительно промямлил Михаил Сергеевич и влепил Мартину Рейхстаговичу звонкую пощечину.
Партайгеноссе прослезился и обратился к делегатам:
– Вот, товарищи, посмотрите, как бьют коммунистов! Посмотрите, ведь за правду бьют!
– А плевать я хотел на вашу партию, - сказал кто-то из российской делегации.
– Что значит, плевать?!
– удивился генсек.
– Вот мой билет. Я вам его дарю на вечную память, дорогой мой Михаил Сергеевич.
– Да вы понимаете...
– прохрипел дорогой мой Михаил Сергеевич.
– Борис, ты не прав!
– сказал товарищ голосом Егора Лигачева.
– Товарищи, запишите эту фразу, она войдет в историю! торжественно крикнул Борис.
– Бардак!
– продолжали орать господа из Прибалтики.
– Прошу слова, - вновь суетливо сказал Борман. Товарищи, опомнитесь! Ведь партия - честь, ум и совесть нашей эпохи. Помните, как сказал наш легендарный поэт, стихи которого уже гремели в этих стенах:
Партия - ум,
Партия - свет,
Партия - совесть,
А не бред!
Сплотим теснее наши ряды для дальнейшей борьбы.
– Мартин Рейхстагович стучал по трибуне и громко выкрикивал лозунги. Делегаты занимались своими делами и старались не замечать аморального облика членов президиума.