Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица

Бегемотов Нестор Онуфриевич

— Ты там совсем в другом облике, дорогая! — протянул Скайуокер, подтягивая под себя девушку.

ГЛАВА 26. ЙОДА И ТОВАРИЩ ШТИРЛИЦ

— Do you speak English? — спросил Штирлиц на ломаном английском. Йода отмахнулся.

— Sprechen sie deutsch? — повторил свой вопрос Максим Максимович на чистом немецком языке.

Великий учитель пожал плечами и сказал:

— Да по-русски я говорю, о глупцы!

— Наш человек! — сказал Мюллер. — Штандартенфюрер, а может

пытку носками?

— Да он у нас и так заговорит. А будет рыпаться, заставим смотреть «Семнадцать мгновений». Я думаю, расколется на пятой серии! — протянул пьяный Холтоф.

— Хватит издеваться над моим любимым сериалом! — воскликнул полковник Тихонов.

Учитель всех джедаев плохо понимал русский, но его тело почувствовало, что сейчас начнется мордобитие и возможно даже дубинкой палача Плятта. Поэтому он решил, что сопротивление смерти подобно и сказал:

— Я все скажу! Вы великий народ! Вы сломили Великого Йоду. Мне не помог даже Великий Магистр. Что вы хотите знать?

Штирлиц усмехнулся и спрятал свой любимый кастет, приготовленный для Холтофа. Он взглянул на Йоду и задумался. Прошел час и генерал Исаев сказал:

— А ничего мы не хотим знать! Ты — Великий! Я — Штирлиц! Вместе мы будем править Эндором. Ты слышал что-нибудь о диктатуре пролетариата?

— Немного, — подумав, ответил старый джедай.

— Вот, что значит сила мировой революции! — пролепетал пастор Шлаг. — Дети мои, это чудо, что наши идеалы дошли и до Альфатагомы!

— Оставьте ваши проповеди для Евы Браун! — воскликнул Штирлиц. — Ну так что, Жаба, ты согласен?

— Да, товарищ штандартенфюрер! — покорно вздохнул Йода. — Социализм, так социализм. Но только без Великого Октября. Татуинцы не переносят революций.

— Он еще и условия ставит! — сказал Куравлев. — Дать по морде и в болото!

— Так. Все, — оборвал его Максим Максимович. — Не будем поддаваться предрассудкам. Все-таки, дорогие друзья, мы гости в этом уголке Вселенной. Будем же культурны и внимательны!

Йода покосился на Штирлица и покачал разбитой головой. «Издевается, сволочь!» — подумал он и хмыкнул.

«Я над жабами не издеваюсь! Я их, как правильно сказал Айсман, в болоте топлю!» — улыбнулся командир и закурил «Беломор».

Из-за горизонта медленно поднималось древнее светило. Эндор, объятый мраком, постепенно оживал. И лишь корабль пришельцев напоминал о присутствии Подлого Зла, обрушившегося на процветающую Альфатагому.

ГЛАВА 27. ГКЧП

Солнце Крыма нежно ласкало брюшко генсека и подмывало его на великие творения во имя перестройки и нового мышления. Михаил Сергеевич буквально купался в обрушившемся на него счастье. Подлый московский дождь, который постоянно напоминал о себе ноющим ревматизмом, был окончательно забыт, и прораб перестройки счастливо улыбался, периодически подставляя различные части тела под раскаленные лучи.

А

в Москве… по-прежнему шел дождь, иногда он переходил в ливень, но это скорее было случайностью, чем закономерностью. Тем более, что в конце августа законы диктовал товарищ Янаев. Первым его указом был так называемый Закон о Погоде.

Председателю Гидрометцентра

Союза Советских Социалистических Республик

Указ

Немедленно прекратить издеваться над погодой. Верните Солнце Москве.

Пусть будет свет!

Указ вступает в силу сразу после моей подписи.

Подпись (внизу)

Янаев.

На пресс-конференции ГКЧП в здании Агенства печати «Новости» молодой журналист популярной газеты «ЖОПА» поинтересовался у нового президента:

— Товарищ Янаев, что побудило вас стать нашим лидером?

— Простите, молодой человек, представьтесь пожалуйста, — сказал Пуго.

— Информационно-юмористическая газета «ЖОПА». Журналист Сегодня Вчерашний.

Гэкачеписты переглянулись, товарищ Пуго испуганно посмотрел на Лукьянова, который пожал плечами и подтолкнул Янаева, у которого от злости дрожали руки.

— Вы из «ЖОПЫ», так и идите в жопу с вашей дурацкой фамилией. Превращают конференцию в бардак!

— И все-таки, ответьте, — настаивал корреспондент.

Ответили несколько рослых парней их охраны нового правительства. Гражданин Сегодня Вчерашний отделался легкой ссадиной на лбу и красивым синяком под левым глазом.

Журналисты заволновались.

— Следующий вопрос, — вежливо сказал Янаев. — Смелее, смелее, товарищи.

В пятом ряду поднялась рука. Молодая дама в очках с интеллигентской внешностью кокетливо произнесла:

— Журнал «Пердун». Элла Потускневшая по кличке «Нюхач». Вопрос к товарищу, сидящему прямо от меня, слева от товарища Янаева и чуть-чуть левее от товарища Пуго.

— Вы ко мне? — спросил мужчина лет сорока пяти, одетый в старую телогрейку.

— Да не к вам, вы плохо одеты, извините, — ответила журналистка. — Вон, тот товарищ, похожий на колхозника.

— Я? — удивился мужик с небритой физиономией и красным как огурец носом.

— Да. Вы-то мне и нужны, — сказала Элла Потускневшая. — Наши читатели, да что скрывать, и я, ха-ха, интересуются, как вы попали в эту компанию и почему?..

— Товарищи, выведите эту стерву из зала, она над нами издевается!

Те же парни из охраны увели сопротивляющуюся журналистку. По приглашенным корреспондентам прошел ропот возмущения.

— Кто еще? — поинтересовался спокойный Янаев.

Мужчина, сидящий в первом ряду, осторожно встал и дрожащим голосом проговорил: