Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица
Шрифт:
— Где мой револьвер? Ах, черт — забыл в бункере! — посетовал Айсман и заработал кулаками.
Холтоффу разбили голову, и он упал к ногам Штирлица, обливаясь кровью. Штирлиц встал и взял в руки костыль.
— Вот Холтоффа я вам никогда не прощу! — закричал Штирлиц ревнивым и страшным голосом, словно только один он на всем белом свете мог бить Холтоффа по голове.
Штирлиц, как приамурский тигр, напившийся валерьянки, прыгнул в толпу дерущихся.
Русский разведчик натренированным движением уклонился от дубинки, сунул
«Нет, точно заведу себе такой же костыль, как у Штирлица,» — еще раз дал себе зарок Айсман.
Очень скоро эсэсовцы из участников драки превратились в простых зрителей. В считанные секунды Штирлиц расправился со всеми американцами, и теперь они, залитые кровью и пивом, были разбросаны по всему залу. Лишь двое, самых прытких, успели удрать и спрятаться в американском посольстве.
Нервно помахивая костылем, русский разведчик приблизился к тренеру, но тот только бессмысленно ухмыльнулся и протянул Штирлицу бутылку виски.
Запрокинув голову, Штирлиц отпил из горла пару глотков, глаза разведчика подобрели. Он похлопал тренера по плечу и сел рядом с ним за столик.
— Как там у вас в Америке дела? — спросил он. — Все ракеты сраные производите? Тебя как зовут?
— Донт андэстэнд, — широко улыбаясь, ответил тренер.
— Хорошее имя, — кивнул Штирлиц. — А меня — Штирлиц.
На улице завыли полицейские сирены.
— Штирлиц, — подскочил Айсман. — Бармен вызвал полицию! Вот ведь гад, а? А мы у него даже витрину не разбили… Пора сматываться!
— Зачем? — поинтересовался Штирлиц.
— Да ведь мы все оружие в бункере оставили, а у полицейских — автоматы!
— А где бармен?
— Вот он!
К Штирлицу вытолкнули забитого бармена с огромным синяком под глазом.
— Что ж ты так? — добродушно спросил Штирлиц и дал бармену костылем по голове. Бармен свалился под столик.
— Кан! — позвал Штирлиц.
— Да, хозяин, — весело откликнулся Кан, который обыскивал американцев, выуживая из карманов зеленые банкноты.
— Встань за стойку и изобрази бармена. Когда войдет полиция, скажи, что все уладилось и дай им за беспокойство денег из кассы!
— Тут слишком много!
— Отдай тогда половину. А остальное забери себе.
— Ну, Штирлиц! — восторгу эсэсовцев не было конца. — Ну, голова!
— И скажи, чтобы прибрали тут этих американских козлов! — добавил Штирлиц.
Адъютант Штирлица быстро уладил все недоразумения с полицией. Четверо корейских полицейских оперативно вынесли бесчувственных бейсболистов, с поклоном приняли от слуги Штирлица пачку южно-корейских вон и удалились.
В кабак, оглядываясь на отъезжающих полицейских, вошел мрачный
— О, Борман! Заходи! — обрадовался Айсман. — Кан, налей-ка Борману пива!
Борман прошел к столу и сел, подперев щеку рукой.
— Ну, и как тебе кришнаиты? — спросил Штирлиц.
— Полные козлы! — махнул рукой Борман. — Ни по-русски, ни по-немецки не рубят! Лопочут что-то по-своему! Хари-хари, Рама-рама! Такие тупые!
Огорченный Борман выпил кружку пива.
— Тихо тут у вас, — сказал он, осматривая помещение. — В Германии давно бы уже была драка…
— Что ты хочешь? — пожал плечами Штирлиц. — Дикая страна, дикие нравы!
ГЛАВА 12. НОЧЬ ПЕРЕД ВЕРОЛОМНЫМ ВТОРЖЕНИЕМ
Разгоряченные эсэсовцы возбужденно обсуждали только что закончившуюся драку. Раненому Холтоффу перевязали голову, и он пил шнапс, на все лады проклиная обнаглевших янки.
— А здорово Штирлиц этому бейсболисту своим костылем! — кричал штандартенфюрер, который в детстве ходил со Штирлицем на футбол.
— Да, костыль — это грамотно! — завистливо качали головами эсэсовцы.
Айсман подсел к Штирлицу.
— И что нам теперь делать всю ночь? — спросил он, отхлебывая пиво. — До четырех часов еще куча времени.
— Ты меня спрашиваешь? — удивился Штирлиц. — Я только сегодня прилетел, ничего тут не знаю…
— Но ты же у нас теперь главный!
— Да, тут ты прав, — согласился русский разведчик. — Борман, что нам теперь всю ночь делать?
— Может, сначала в Южной Корее переворот устроить? — предложил Борман.
Айсман закашлялся пивом и жизнерадостно заржал.
— Ну, ты скажешь, как пукнешь!
— Сама по себе мысль неплоха, — сказал Штирлиц. — Там — коммунисты, тут — капиталисты, а где народ? Как обычно, в заднице! По идее, можно сделать переворот и здесь. Но сначала мы все-таки захватим КНДР, а потом объединим обе Кореи и отдадим народу!
— Точно! — вскричал Айсман. — Устроим в объединенной Корее Четвертый Рейх. Бункер у нас уже есть…
— Все-таки ты фашист, — покачал головой Штирлиц. — Слушай, Айсман, время идет, оружия нет, а скоро уже начинать.
— Никаких проблем. Эй, Фриц, Отто! — позвал Айсман. — Возьмите грузовик, пару-тройку ребятишек и сгоняйте за нашим вооружением!
— Есть! — отсалютовали эсэсовцы.
— Вернемся из Северной Кореи, захватим здесь сначала здание правительства, потом нападем на американскую военную базу под Сеулом… — планировал Айсман.
Тут в ресторанчик заглянул тощий кореец с косыми, как у зайца, глазами. Кан стоял за стойкой и не хуже бармена отпускал эсэсовцам спиртное. Убедившись, что в кабаке тихо и нет полиции, косой кореец подал знак, и в зал ввалились трое корейских верзил. Двое из них встали у дверей, а третий, с перебитым носом, подвалил к Кану и, вытащив пистолет, процедил сквозь зубы: