Похождения Штирлица (Операция 'Игельс')

Автор неизвестен

– Нет, товарищ Сталин, - скорбно ответил Жуков.

– Тогда дайте закурить.

Жуков достал из кармана портсигар, подумал, давать или не давать, и протянул главнокомандующему последнюю папиросу. Товарищ Сталин покрошил папиросу в трубку, задумчиво закурил от протянутой спички и некоторое время молча посапывал трубкой с очень противным звуком.

Через десять минут он спросил:

– А как там чувствует себя этот ... Штирлиц, то есть товарищ Исаев?

– Ему, наверное, трудно, - неопределенно ответил Жуков.

– Это харашо, - сказал вождь, потирая руки.
–

У меня для нэго есть новое задание.

– Он просился в отпуск, - печально ответил Жуков.

– Товарищ Жюков, - сказал Сталин.
– Если вождь сказал - задание, значит задание. И вообще, товарищ Жюков, кто у нас вождь - я или вы? Так что идите и па-адумайте.

ГЛАВА 1

Германия, май 1945 года, Берлин. Немецкие части бежали из Берлина в разные стороны. Даже Igеl'ю было ясно, что война проиграна.

Штирлиц торжествовал и ел тушенку большими банками. В Рейхсканцелярии уничтожали секретные архивы. Гитлер, страдая и качаясь от принятого шнапса, шел по коридору и заглядывал в двери. Офицеры, в стельку пьяные, горлопанили русские народные песни и не обращали никакого внимания на Фюрера, даже не предлагали выпить за партию. Уже совсем обессиленный мощными звуками "дубинушки", сопровождаемыми покачиванием рояля, Фюрер заглянул к Штирлицу.

Отрываясь от завязывания шнурков, Штирлиц вскочил и, выбрасывая руку вперед вместе со шнурками, выкрикнул:

– Хайль Гитлер!

Гитлер покосился на наколку на руке Штирлица, изображавшую репродукцию с плаката "Родина-мать зовет!", и сказал:

– Максимыч, ну хоть ты не подкалывай, - и вышел из кабинета.

В своем роскошном кабинете Мюллер собирал чемоданы и отдирал от стен различные непристойные картинки, изображающие различных красоток и любимого Фюрера на всяких торжественных мероприятиях. Картинки приклеились на редкость крепко и не отдирались.

– Мюллер, а куда это вы собрались?
– спросил вошедший Штирлиц.

– В Бразилию; чертовски надоел холодный германский климат, - сказал Мюллер, засовывая в чемодан совок, детскую панамку и шмайссер.

– Значит, вот как?
– Штирлиц недоверчиво достал кастет и взвесил его на руке. Мюллер заволновался.

– Штирлиц, езжай со мной, а?
– примирительно предложил он. Штирлиц убрал кастет и достал другой, побольше, с надписью "дорогому товарищу Штирлицу от друзей по невидимому фронту...".

– Знаешь, Мюллер, давай поедем в твою Бразилию и возьмем с собой Шелленберга и...

И Бормана, а то без него скучно.

– Скучно!?
– Мюллер поморщился и потер большую красивую шишку на затылке. Несмотря на разруху, кирпичи у Бормана водились, и в большом количестве. К тому же Борман был профессионалом.

– А как Германия отнесется к тому, что Штирлиц покинет ее в самый ответственный момент?
– патриотически заметил Штирлиц.

– Ну, - задумчиво сказал Мюллер, - можно поехать под чьим-нибудь именем... Ну, там...

– Нужно мне чужое имя, - обиделся Штирлиц, доставая кастет.
– Мне и своих хватает.

Мюллер задумался.

Штирлиц убрал кастет и, достав банку американской тушенки, озлоблено воткнул консервный нож в изображение какого-то президента на крышке банки. Президент

обреченно скорчился. Мюллер покосился на нож и взглянул на свирепое рязанское лицо Штирлица, и все мысли о сказочных пейзажах Бразилии превратились в кошмар. Несмотря на дружеские отношения, Штирлица брать с собою не хотелось. Штирлиц мог напакостить хуже, чем Борман - это знали все в рейхе. Тем не менее Мюллер понимал, что Штирлица придется брать с собой, иначе он поплелся бы за Мюллером пешком. Мюллер вытащил панамку из чемодана и сказал:

– Знаешь, Штирлиц, ты поедешь в чемодане.

Штирлиц оскалил зубы в усмешке и достал третий кастет, самый большой со следами крупного хищного зверя на поверхности.

– Друг детства, а может, ты меня еще в кошелек засунешь? Сам в чемодан полезешь.

– Вообще-то, офицеры рейха не ездят в кошельках...
– сказал Мюллер и надел свою форменную фуражку.

– И советские тоже, - заметил Штирлиц, на что Мюллер загадочно улыбнулся.

Неожиданно с грохотом распахнулась дверь и вбежал озлобленный Фюрер, тряся рукой с зажатым в мышеловке пальцем и злобно сверкая выпученными глазами.

– Обергруппенфюррер, что вы тут делаете?
– прокричал с порога Фюрер.
– А мы тут плюшками балуемся, - ехидно сказал Мюллер, пряча под стол бутылку шнапса. "Никогда спокойно не выпьешь в этой Германии", - подумал он.

– Господа!
– вскричал Фюрер. Увидев Штирлица, он подумал и деликатно добавил: - И товарищи.
– Штирлиц, польщенный вниманием со стороны самого Фюрера, скромно достал банку тушенки.
– Господа! Берлин пора оставлять. На меня уже начинают обращать внимание на улице и хотят забросать кирпичами. Борман облизнулся. Забросать кирпичами Фюрера было мечтой его темного детства.

– А чего же вы шляетесь по городу, мой Фюрер?
– сумрачно пробурчал Штирлиц. Фюрер посмотрел на него осуждающе.

– Но в магазины же я ходить должен!
– заявил он.
– Вождь должен посещать народные магазины.

– И народные сортиры по десять пфеннигов, - рыгнул Штирлиц себе под нос. Коровы, пошедшие на тушенку, были не высшего качества, если можно судить по отрыжке.

Фюрер слышал хорошо и скромно опустил глазки.

– Но оставить Берлин при такой канонаде будет непростым делом!
– заметил Борман, высовываясь из-за двери и поднимая палец. Все прислушались. Канонады не было слышно. Борман засмущался и опустил палец.
– А я во що предлагаю, поправляя папаху с красной полосой, сказал Геббельс, вместе с Борманом пробравшийся к Мюллеру в кабинет.
– У дворе подле этого...

Як его?... Рейхстагу, стоить бочка такая...

С колесами...

Як ее?

– Цистерна, - услужливо подсказал вездесущий подхалим Шелленберг.

– Во-во!
– обрадовался Геббельс и продолжил свою мысль.

– А в ей этот, як его...

Ну, горилка така недоперегната...
– Закончив свою длинную мысль, Геббельс высморкался в пиджак Бормана и вытер потные ладони об свои красные штанины.

– Коньяк!
– восхищенно облизнулся Шелленберг.

– Уже пустая, - заметил коварный Штирлиц.
– Только литров двести осталось. Но у меня есть очень хорошая идея.