Похоже, он попал
Шрифт:
— Так! Почему мы только из ванны вышли? — я реально не понимал, — Я же сказал, что к семи нужно быть готовой! Вон, даже часы повесил!
— Но там же стрелочки! Я не понимаю!
— О-ох…, - я закатил глаза и кинул бельё, идеально подходящее к вечернему платью белого цвета, — На. Трусики и лифчик. Ты две недели привыкала — сегодня экзамен.
— Не-е-ет. Я ненавижу трусы! — она обречённо вздохнула
Я подошёл к ноутбуку, быстро проверяя входящие письма и слушая ворчание шлёпающей сзади девушки.
А потом… стало тихо. Даже очень. девушка
Плохо. Очень плохо! Это как с ребёнком — если он притих, то быть беде.
И… да, я был прав.
Я не услышал её шагов, но почувствовал приближающийся сладкий аромат и теплоту.
Она подошла сзади.
— Может… воспользуемся тем, что я пока их не надела? — прошептала Агония, прикусывая мочку моего уха и оставляя на ней тёплую влагу, — Они ведь… будут только мешать.
Я повернулся. Лицо почти двухметровой Агонии было на уровне моего, а потому я прекрасно чувствовал её горячее дыхание на своих губах и видел блестящие розовые глаза, неотрывно смотрящие в мои.
Её мокрые волосы прилипали к тонкой шее и просвечивающей футболке, а грудь с затвердевшими сосками то и дело вздымалась от частого дыхания, игриво касаясь моей.
— Ты можешь…, - я прикрыл глаза и сконцентрировался, чтобы сбросить ненужные сейчас чувства, — Ты можешь… хотя бы день не быть такой похотливой!
Я расправил ладонь и шлёпнул Horny по лбу.
— Нет! — я помотал головой, — Я тебя знаю! Не получится у нас за полчаса управиться! А ну надевай трусы!
— Да не-е-ет! — она затопала ногой и поплелась к одежде.
— И вообще, что с твоим либидо? У нас так и раньше было? Сейчас ведь даже не ночь! Сколько тебе надо?!
— Хех! Не хочу хвастать, но…, - она упёрла руки в бока, победоносно улыбнулась и вздёрнула, — Я могла принять до пяти Вортексов одновременно!
Она излучала гордость.
Я же ошарашенно выпучил глаза.
"Стоп, что?.."
— В бою? — уточнил я.
Агония ехидно прищурилась, посмотрела на меня и облизнула губы.
— В бою ведь?… — я опустил руки.
— Сегодня проверим. Начнём с двух.
Помогите…
***
Моя семья жила в таунхаусе возле школы, который я купил им едва ли не через неделю после перерождения. Ну в самом деле — не в однушке же жить родителям?
В него мы и направлялись — мы вот-вот должны приехать на машине как нормальные люди
— Дорогой, ты уверен? — Агония взяла меня за руку.
— М? В чём? — я чувствовал, что её что-то волнует.
— В том, что ты не хочешь вспоминать прошлую семью.
— Да. Пока уверен, — я вздохнул, — Понимаешь… я её не помню. У меня нет к ней никаких чувств, и сейчас для меня это всё равно что незнакомые люди. Конечно, это мои настоящие, искренне любящие родители, но пойми — здесь, в этом мире, у меня есть такие же люди, которые искренне любят меня как родного человека, — я посмотрел на вид вечерней Москвы и вздохнул, — Всему своё время. Пока я в этом мире — я хочу сосредоточиться на нём. Я верю, что полюблю свою
— Хорошо. Я поняла, — она, кажется, была удовлетворена ответом и старалась прогнать лишние мысли.
Мы приехали. Нескромный двухэтажный домик встречал нас яркими огнями из окон и явной суетой изнутри.
Я постучался в дверь. Поправил пиджачок. Посмотрел на Агонию — та постоянно поправляла платье в районе груди и бёдер, так и продолжая воевать с нижним бельём.
Её розовые волосы всегда ложились идеально прямо, так что никакого парикмахера или даже расчёски ей не требовалось. Как и визажиста или косметики.
Дело в том, что у неё особая пигментация кожи — Агония в целом бледная, но на некоторых участках она более здорового, розовенького цвета. На попке, например. Или на груди.
И в том числе на лице. Тот самый розоватый цвет создавал ей натуральный макияж вокруг глаз, придавал румянца и красил губы в мягкий оттенок алого. Казалось, что у неё розовые дымчатые стрелки. Или крашенные губы. Или выделенные контуры лица. Но нет! Всё это — натуральный цвет её кожи.
Агонии не требовалась косметика. Она всегда была красавицей. В любом состоянии.
И это признавал не только я.
— Ну наконец! — Вика открыла дверь, — Вы что… опоздали… то…
Она медленно перевела взгляд на Агонию. На высокую девушку с меня ростом, что только сейчас смирилась с нижним бельём и хоть как-то попыталась войти в образ адекватного человека.
Они встретились взглядом.
Вика едва сдерживается, чтобы не заорать «МА-А-АМ», но, слава богу, на дрожащих губах и выпученных глазёнках дело и кончается.
— П-привет, — кивнула сестра.
Агония на секунду зависла, нахмурилась, закатила глаза, погрузилась в размышления и вспомнила, что надо просто поздороваться в ответ.
— Привет, — нежным голосом сказала она.
— Кхм. Проходите, — Вика отошла в сторону и быстрым шагом своих маленьких ног потопала к матери.
Пока мы раздевались и вспоминали весь наш гениальный план, я не сдержался и подслушал разговор двух сплетниц.
— "Да она же красотка!" — шипела Вика.
— "Насколько?!" — шипела Лиза в ответ.
— "Да я таких в жизни не видела! Она вообще человек?! Здоровенная такая! Как она вообще нашего Костика заметила?! Он что, Бог какой-то?!"
Мама взяла себя в руки, наконец закончила с одеждой, вышла к нам в зал и, улыбнувшись мне, выпучила глаза на стоящую позади Агонию.
Господи, и ты туда же?!
— Что-то не так? — спросил я.
— С-сынок… а это… как?
— Что?..
— Ой, действительно, что это я. Ха… ха-ха! — её брала истерика, — Проходите, проходите! Рада вас приветствовать…
— Агнесса, — сориентировалась Агония, — Меня зовут… Агнесса.
— О, с греческого «Невинная», — сумничала Вика, — Очень подходит, очень!