Похвала тени
Шрифт:
– Да, ты прав, – сказала она. – Никто не выдаст замуж родную сестру за человека, с которым собирается воевать… В то время мой брат пожаловал к нам в гости издалека, ехал с немногочисленной свитой через враждебные земли, такое путешествие – нелегкое дело! Что ж удивительного, если в знак благодарности мой муж преподнес ему такой дорогой подарок, ведь он всегда был щедр по натуре… Но были среди наших вассалов и нечестные люди, – продолжала она. – Одного из них звали, если не ошибаюсь, Эндо… Мы возвращались в замок Одани, когда он верхом на коне догнал нас и сказал: «Сегодня князь Нобунага ночует в Касивабаре, это удобный случай, надо напасть на него и убить!» Все это он тихонько нашептал в уши мужу, от меня по секрету. Князь засмеялся: «Перестань болтать вздор!» – и, разумеется, оставил без внимания его слова.
…Проводив гостя до перевала Сурихари, князь Нагамаса распрощался со своим шурином и приказал троим своим вассалам, в том числе Эндо, сопровождать гостя до местечка Касивабара. Прибыв в Касивабару, Нобунага остановился на ночлег в монастыре Великого Просветления, Дзёбодай-ин. «Во владениях князя Нагамасы
– Существуют установления, согласно которым должен действовать полководец. Прекрасно ударить на врага в соответствии с заранее обдуманным планом, но подло напасть на того, кто, доверившись тебе, сам пришел в гости. Нобунага со спокойной душой собирается провести ночь в моих владениях, и, если мы внезапно нападем на него, воспользовавшись его доверием, Небо в конце концов обязательно нас покарает, даже если мы добьемся временного успеха. Если бы я собирался убить его, я мог бы покончить с ним, когда он гостил в Саваяме, но мне претит даже самая мысль о таком вероломстве!
– Что ж, в таком случае ничего не поделаешь… – сказал Эндо. – Но попомните мое слово: неизбежно наступит время, – когда вы пожалеете, что не послушались моего совета! – И он возвратился в Касивабару, ужинал там как ни в чем не бывало вместе со всеми, а на следующий день благополучно проводил князя Нобунагу до равнины Сэкигахара.
Обо всем этом госпожа подробно мне рассказала, а в заключение добавила:
– Но, как теперь вижу, в словах Эндо все-таки была доля правды! – Тут голос у нее вдруг задрожал, и я тоже невольно ощутил дрожь волнения. А она продолжала: – Когда одна сторона соблюдает веления долга, а другая – их нарушает, к добру это не приводит… Неужели, чтобы властвовать в государстве, нужно быть подлым, хуже скотины? – проговорила она, словно обращаясь к самой себе, и умолкла. Казалось, она близка к слезам.
Взволнованный, я невольно опустил руки и, не помня себя, склонился перед ней в земном поклоне:
– Госпожа, простите меня за дерзость… Я сострадаю вам всей душой!
Но она как будто вовсе не услышала моих слов.
– Ну, спасибо за труд! Можешь идти! – сказала она.
Я поспешно удалился в соседний покой; сквозь раздвижную перегородку до меня донеслись тихие, приглушенные рыдания. Еще недавно она была так весела, отчего же настроение у нее вдруг так резко переменилось? Отчего вырвались такие слова? Сперва она просто предавалась воспоминаниям, а потом, быть может чересчур увлекшись, вспомнила то, о чем вспоминать себе запрещала? Не такой была женщиной госпожа, чтоб делиться сокровенными думами с ничтожным слугой, свои переживания она всегда таила глубоко в сердце, терпела все молча, а тут вдруг, сама не отдавая себе отчета, внезапно высказала терзавшие душу сомнения… Подумать только, ведь прошло уже почти десять лет со времени падения замка Одани, а ненависть к врагам – в особенности к князю Нобунаге, родному брату, – до сих пор с такой силой все еще пылает в ее душе! Впервые я понял, как страшен гнев женщины, у которой отняли мужа, матери, потерявшей детей, и долго еще не мог унять невольную дрожь страха и сострадания.
Можно еще много рассказывать о жизни госпожи в замке Киёсу, но боюсь вам наскучить; послушайте лучше, как бесславная, нелепая гибель князя Нобунаги привела к вторичному замужеству госпожи.
О смерти князя Нобунаги вам все хорошо известно и без моих рассказов. В 10-м году Тэнсё [138] , в год Коня, в ночь на второе число шестой луны, на него внезапно напали в храме Хоннодзи. Что тут скажешь… Ни единому человеку даже во сне не снилось, что может случиться такое невероятное происшествие… Вдобавок погиб его старший сын – он вспорол себе живот, когда солдаты изменника Акэти окружили его в замке Нидзё. Второй сын Нобунаги находился в это время в провинции Исэ, третий – в городе Сакаи, заслуженные вассалы Сибата и Хидэёси ушли с войсками в дальний поход, так что замок Адзути, главную резиденцию Нобунаги, где проживала госпожа супруга князя и ее дамы, охранял только господин Гамо с немногочисленным гарнизоном. Узнав о гибели князя, он тут же отправил в призамковый город верхового самурая, велев разъезжать по улицам, призывать население к спокойствию и всячески успокаивать жителей, но те, боясь, что изменник Акэти вот-вот нагрянет в город, впали в совершенную панику – кто плакал, кто кричал… Сам господин Гамо сперва решил было запереться в замке, но потом, видимо опасаясь, что стены там ненадежные, внезапно переменил решение и вместе с госпожой супругой и ее дамами бежал в Хинотани, собственную свою усадьбу-крепость. Они покинули замок Адзути в час Зайца [139] , на третий день после убийства Нобунаги, а уже на пятый день, рано утром, Акэти подошел к замку, без труда захватил его, похитил все брошенные там сокровища, все золото-серебро подчистую забрал себе, а частью раздал вассалам. В замке Гифу и у нас, в замке Киёсу, все чуть с ума не сошли от страха – раз такое произошло в Адзути,
138
1582 г.
139
Час Зайца – время от 6 до 8 часов утра.
Однако вскоре мы услыхали, что третий сын Нобунаги соединился с отрядами Городзаэмона Нивы; в сражении у Осакского перевала был убит зять мятежника Акэти, Ситибэй. Узнав об этом, Акэти поручил осаду Хинотани своим вассалам, а сам вернулся в свой боевой лагерь близ Сакамото; тринадцатого числа произошла битва при Ямадзаки, а уже на следующий день, четырнадцатого, князь Хидэёси, устроив свою ставку в монастыре Миидэра, приказал составить вместе тело и отрубленную голову Акэти и распять мертвеца на кресте в столице, в Аватагути. Ну и прославился же он такой молниеносной победой! В этом сражении участвовали многие господа – и третий сын Нобунаги, и Городзаэмон Нива, и правитель земли Кии Икэда, все действовали заодно с Хидэёси и тоже потрудились на славу, но особенно отличился сам Хидэёси. Поспешно замирившись с князем Мори, он уже утром одиннадцатого числа прибыл в Амагасаки – быстротой своих действий он поистине превзошел и демонов, и богов… Так само собой получилось, что Хидэёси сделался главным среди всех полководцев, а после его молниеносной победы слава и величие его так возросли, что никто из вассалов покойного Нобунаги уже не мог с ним сравниться. К нам, в замок Киёсу, тоже доносились вести обо всех этих событиях, и все ликовали; во всяком случае, теперь можно было с облегчением перевести дух!
Между тем все военачальники, и знатные и худородные, один за другим постепенно примчались в Киёсу. К этому времени замок Адзути уже сгорел дотла, сожженный отступающими мятежниками, в замке Гифу никого не осталось, к тому же, что ни говори, замок Киёсу был исконным родовым гнездом дома Ода, а теперь и господин Самбоси тоже здесь находился, так что каждый прежде всего спешил с поздравлениями в Киёсу. Господин Кацуиэ Сибата тоже был среди прибывших. Весть об убийстве Нобунаги застала его в провинции Эттю. Тотчас заключив перемирие с князем Кагэкацу, он поспешно двинулся в столицу, чтобы покарать врагов покойного господина, но оказалось, что Акэти уже убит, и господин Кацуиэ, не заезжая в столицу, сразу прибыл в Киёсу. К шестнадцатому-семнадцатому числу все уже были здесь – второй и третий сыновья Нобунаги – Нобукацу [140] и Нобутака [141] , Городзаэмон Нива, правитель земли Кии Икэда с сыном, Хатия, правитель земли Дэва, Дзэнкэй Цуцуи и другие. Князь Хидэёси, похоронив в столице своего господина, ненадолго заехал в свой замок Нагахама и тоже вскоре прибыл в Киёсу. При жизни князь Нобунага то и дело переносил свою ставку, чаще жил не в Киёсу, а в Гифу, потом постоянным местопребыванием его стал замок Адзути, в Киёсу он бывал очень редко, так что долгое время здесь царили тишина и покой.
140
Нобукацу (1558—1630) – второй сын Нобунаги.
141
Нобутака (1558—1583) – третий сын Нобунаги. Хидэёси вынудил его покончить жизнь самоубийством.
Давно уже не видал старый замок собрания таких выдающихся полководцев. Все это были старые заслуженные вассалы, во главе со старшим – господином Сибатой, делившие с покойным господином опасности и тяготы военных походов; к этому времени все они уже стали полноправными господами своих земель, владельцами своих собственных замков, а некоторые даже сделались могущественными правителями не одной, а нескольких провинций и многих замков. Богато разодетые, прибывали они один за другим, горделиво красуясь друг перед другом нарядным убранством и пышной свитой, так что в призамковом городке вдруг стало тесно и многолюдно, и, несмотря на траур по убитому господину, общее настроение было уверенное и спокойное.
Ну а в замке начиная с восемнадцатого числа даймё стали ежедневно держать совет в главном зале. Подробностей я, конечно, не знаю, но, судя по всему, обсуждался вопрос о наследнике покойного Нобунаги и о том, кому отойдут земли мятежника Акэти. На этот счет у каждого имелось свое особое мнение, так что никак не удавалось прийти к согласию; совещания шли день за днем, нередко до поздней ночи, иной раз дело доходило до споров и даже ссор. По правде говоря, господин Самбоси был, конечно, прямым наследником, но летами еще младенец, поэтому некоторые настаивали, чтобы до его совершеннолетия дом Ода возглавил второй сын Нобунаги, господин Нобукацу, не все, однако, были с этим согласны. Наверное, по этой причине и возникло расхождение во взглядах, но в конце концов вопрос о главе рода решился все-таки в пользу господина Самбоси.